Здесь кто-то есть!

Я в оцепенении. Осторожно, стараясь не шуметь, сажусь на подушках и подтягиваю к себе ноги. С облегчением осознавая, что я полностью одета. Всматриваюсь в то место, где, как мне кажется, я видела незнакомца. Ничего не видно. Мрак. Тяжело сглатываю. Пытаюсь вспомнить, как я здесь оказалась, но ничего не выходит. Все, что я помню, – это неудачная попытка отметить мой день рождения и толпа людей в масках. Маска… одну из них я видела на лице незнакомца, что сейчас должен сидеть в кресле у двери.

Может быть, просто показалось? Может быть, это отголосок вчерашнего испуга?

Пытаюсь убедить себя в том, что я здесь одна, но побороть растущую внутри панику не удается. Я в незнакомом месте. Не выдержав, я ударяю по выключателю, снова освещая комнату. Мне не показалось. В кресле почти у самой двери в комнату сидит высокий мужчина, одетый во все черное, при этом лицо его скрыто под белой мрачной маской, вселяющей в меня страх.

– Кто ты?

– А ты не помнишь?

– Очевидно же, что нет.

– Совсем ничего? – спрашивает он, немного подаваясь вперед.

Что-то в нем мне кажется знакомым, но сложно понять что. За эти три дня я перезнакомилась с таким количеством мужчин, что мне и не вспомнить. Может быть, это один из обманутых решил мне отомстить?

– Где я?

– У меня в гостях. Тебе не нравится?

– В гости приходят по собственной воле, я же здесь…

– Ты можешь уйти в любой момент, я никого не удерживаю силой, – он снова откидывается на спинку своего кресла, после чего указывает рукой на дверь.

– И поэтому ты скрываешь свое лицо под этой уродливой маской? – спрашиваю я, чувствуя, как панический страх, все это время сковывавший меня, ослабляет свою хватку. Я снова могу дышать: ровно и спокойно.

– Да, я забыл, что ты до потери сознания боишься масок, – отвечает он. – Это венецианская маска Баута, для одних она символ защиты, а другие связывают ее с чудовищем из детских сказок.

Он, наконец, снимает эту чертову маску, и я вижу его лицо: загорелая кожа, нависшие брови, четкая линия подбородка и волосы… седые на висках и темная, почти черного цвета челка, зачесанная назад. Незнакомец у барной стойки!

– Теперь лучше? – спрашивает он. – Узнала?

– Нет!

– Хорошо, давай попробуем снова. Как тебе зовут?

– Допустим, Марсела, и что из этого?

– Красивое имя. А главное – идеально тебе подходит. Воинственная значит.

– Все лучше тошнотворного «малышка».

– Вспомнила, значит, это хорошо.

– Кто ты такой и зачем ты меня сюда притащил? – спрашиваю я, игнорируя его самодовольную улыбку. Угрозы я больше не чувствую, но находиться в одной комнате с этим человеком мне некомфортно, а потому я, наконец, встаю с кровати и делаю свои первые шаги на пути к выходу.

– Ну а что еще я должен был сделать? Бросить тебя в баре? Тебя же накачали наркотой.

– Что?

От удивления я точно вкопанная останавливаюсь посреди комнаты. Таращусь на него, а мысленно пытаюсь восстановить в памяти хоть что-то из вчерашнего вечера. Я сидела за стойкой бара и пила вино. Рядом не было никого, кто бы мог это сделать. Только этот идиот, но он был слишком далеко, чтобы что-то мне подмешать. Кто тогда? Бред! Но откуда тогда взялась эта слабость в теле и провалы в памяти?

– Бармен подмешал в твое вино наркотик, а ты этого и не заметила. Не претендую на то, что я спас тебе жизнь, но, определенно, уберег от массы проблем. Так что можешь сказать спасибо.

– Претендуешь на роль доброго самаритянина?

– Я вполне доволен тем, кто я есть. Мне тебя просто стало жалко. Вот и все.

– Ясно, ну тогда спасибо за жалость.

– А ты забавная, – говорит он, неожиданно доставая из-за спины парик кудрявых рыжих волос.

– Ага, как мартышка в зоопарке, – рычу я, выхватывая у него из рук свою вчерашнюю прическу. И, глядя на него сверху вниз, добавляю: – Надеюсь, у тебя было достаточно времени насладиться этим забавным зрелищем, а теперь я пойду к себе.

– Иди. Только ответь на один вопрос.

Удивленно поднимаю брови.

– Ты латентная лесбиянка?

– Что? Кто я?

– Ну я видел тебя в клубе. Видел, как ты флиртуешь и заводишь парней, но всегда уходишь одна. Почему?

– Ты следил за мной?

– Я много за кем слежу. Ну так почему? – спрашивает он, все так же вальяжно сидя в кресле.

– Это не твое дело!

– Согласен, но мне интересно, к тому же ты мне должна. Я спас тебя, не забыла?

«Признание проблемы и способность открыто о ней сказать – это шаг на пути к исцелению», – повторял мне мой психолог, но каждый раз натыкался на глухую стену. Я закрывалась, потому как единственным человеком, с которым я могла это обсудить, была моя мама, но именно с ней говорить об этом не хотелось. Но сейчас, глядя в глаза этого незнакомца, я не чувствую никаких стен и преград. Я вижу его в последний раз, и он ничего не значит в моей жизни. Случайный прохожий, которому я могу сказать правду.

– Меня пугает близость с мужчиной.

– Ты девственница? – не скрывая своего интереса, спрашивает он.

– Конечно, я монашка, разве ты не заметил?

– Нет, но спасибо за честность.

– У меня тоже есть вопрос.

– Задавай.

– Как ты узнал, что бармен подмешал мне в вино наркотик? За ним ты тоже следишь?

– Нет нужды, это мой клуб, и все делают только то, что я им скажу, – говорит он, подмигивая мне.

– Что? – меня пробирает мороз. Смысл сказанного, точно внутривенная инъекция, медленно прокатывается по всему телу, вызывая спазм каждой мышцы, каждой клетки, пока, наконец, не парализует мозг. Мне снова трудно дышать. – Чтоб ты сдох, придурок!

– Ты это несерьезно, малышка, – слышу я его самодовольную реплику, открывая дверь. Теперь, когда от свободы меня отделяет всего один шаг, у меня нет желания продолжать эту бессмысленную беседу. Я просто хочу отсюда убраться. И поскорее.

Глава 27

У меня порядка десяти пропущенных звонков от Джесс и приблизительно такое же количество сообщений на автоответчике, но она не Кевин – она не объявит меня в международный розыск только потому, что я до сих пор не перезвонила ей. Именно поэтому, входя в свой гостиничный номер, я замираю в дверях. Джесс мечется фурией по комнате. Я не просто удивлена, я обескуражена.

– Ты где, мать твою, пропадала? – спрашивает она, импульсивно вешаясь мне на шею, точно ей важно прикоснуться ко мне, чтобы поверить в мою реальность. – Мы с Амадео весь район объездили. Никто тебя не видел. Это как называется?

– А почему ты так всполошилась? Подумаешь, не пришла ночевать… – отвечаю я, испытывая самые разные чувства от растерянности до легкого раздражения. Если бы я так паниковала из-за каждого ее внезапного исчезновения, то уже бы точно была в дурке. Я уже почти смирилась с тем, что Кевин относится ко мне как к несмышленой девочке, но что бы Джесс… Это уже слишком.

– Ты в обморок вчера упала? Забыла?

– Ерунда. Со мной, как видишь, все в полном порядке, – говорю я, после чего швыряю на кровать парик и в доказательство своих слов кручусь на месте, давая ей возможность убедиться в моих словах. – Но что ты тут делаешь? Решила, что я прячусь от тебя под кроватью?

– Нет, пришла собрать твои вещи. Думала, если ты не появишься в течение двух часов, ехать в полицию. Я правда испугалась, – пожимая плечами, говорит Джесс, и я замечаю черные круги у нее под глазами. – Выходит, ты послушала моего совета и, наконец, позволила себе больше.

– Нет, все было не так, – сухо отвечаю я, подходя к своему чемодану. Джесс уже успела забросить в него бóльшую часть моих вещей, которые теперь походят на груду какого-то тряпья, а не на какие-то нарядные платья. Тяну зеленый рукав своей шелковой блузы, но быстро понимаю, что мне потребуется