стала превращаться в обычную трусиху? И это после всех тех приключений, что как снег на голову сваливались на неё и на её друзей? Она же всегда была одной из команды. Бесстрашной Машей. Что произошло? Она повзрослела?

Но ведь не так уж много прошло времени, с того момента, когда она вошла в кабинет клиники транспластики и твёрдо заявила, что решила возвратить себе внешность Маши Ильиных. Пусть Карина была красивее, но это была не она. Это был её заменитель. Иконка. Мираж.

Карине Власовой будет достаточно того, что она опубликует новую книгу под этим псевдонимом. Это будет как раз последовательно. Карина олицетворяет собой, в какой-то степени, мир электронных машин, так пусть и будет автором компьютерной оды. Этот роман Маша писала от первого лица, чтобы ярче передать все переживания своей героини.

Однако, роман романом, но Маша до безумия перепугалась из-за Арины. Перепугалась, что с Ариэль может случиться что-то страшное. Пока ситуация не разрешилась, Мария даже краешком сознания боялась касаться этой мысли. Её разум леденел от такого прикосновения. По ощущениям это походило на то, словно бы ты всматривался в ужасную бездонную пропасть. Нет, не надо!

Раньше с ней такого не случалось. В самые сложные и, казалось, безвыходные моменты, она всегда была собрана, по-спортивному зла, и готова к действию. Когда Влад умирал в лесу. Когда она в одиночку билась с боевиками в бункере. Когда лежала с закрытыми глазами, готовясь стать получеловеком-полукомпьютером.

А в этот раз она испугалась. Того, что откроет дверцу занесённой снегом башенки и увидит бездыханное тело Арины.

Маша вздрогнула. Она так живо себе это представила, что ей стало физически плохо. Опоздай они на какой-то час…

И какое же облегчение она испытала, когда наклоняясь над распростёртой подругой услышала её дыхание.

К счастью, обморожения были не критичными, и Аришка сейчас уже почти полностью пришла в норму. Мальчику, что был с ней, повезло меньше. Дыхательный центр у него к этому времени отключился, и спасателям пришлось применять лета-фаг. Препарат, способный поддержать жизненно-важные функции организма до комплексной реанимации, которую можно было осуществить только в оснащенной соответствующим оборудованием клинике, куда парня экстренно транспортировали.

Сейчас Синицын уже пришёл в сознание, но ему предстояла долгая реабилитация. И до сих пор всё было не очень хорошо с его промороженными ступнями.

«Так что произошло? — спросила себя Маша. — Почему тебя именно сейчас накрыла эта мнительность и малодушие? Почему ты всерьёз размышляешь над глупым капризным желанием не отпускать больше никогда от себя эту девушку? Почему ты так боишься за неё? Или за себя?».

Арина ведь должна была понять, что она значит для Маши. И эта их, так некстати подвернувшаяся, дурацкая размолвка. И все эти не менее дурацкие опыты с контактёршей. Да все. Всё было в последнее время неправильным. Чувствовала ли это Арина? Не могла ведь не чувствовать!

Но… Арина есть Арина. Еще не так давно Маша беспокоилась, как она воспримет её возвращение к старому облику. Но беспокоилась явно зря. Переживать надо было о другом.

Маше нестерпимо захотелось увидеть Арину прямо сейчас. Провести пальцем по ее гладкой, тёплой коже. Уловить едва различимый неповторимый аромат.

Она даже занесла руку над коммуникатором, чтобы связаться с ней, но тут же передумала, отдёрнув пальцы. Вместо этого она в очередной раз заштриховала название романа, так, чтобы не было видно ни одного слова. И не стала нажимать на клавишу, чтобы снять черноту.

Вместо этого Мария улеглась на тахту, прикрыла глаза и поняла, как сильно она устала. Не в силах больше сопротивляться, она медленно и плавно соскользнула в объятия дремоты, надеясь, что Арина ей хотя бы приснится.

Но мечтам девушки не суждено было сбыться. Совсем скоро, уже на следующее утро, они встретились лицом к лицу. Арина пришла к Марии сама, хоть это и было для неё несвойственно.

— Страшно в двадцать лет превратиться в старуху, правда? — спросила Маша, исподлобья поглядывая на устроившуюся напротив подругу. — Даже не в старуху, а в Кощея, что над златом чахнет.

— А злато в контексте — что это я? — поинтересовалась Арина, придавая вопросу саркастический оттенок.

— Я подхожу к этой философской концепции исключительно с материалистической точки зрения, — сказала Маша, игнорируя реплику подруги. — Все о ком-то заботятся. Борька заботится о Буле…

— Или она о нём…

— … Влад заботится о рыжей бестии, а скоро ещё и о новом члене общества. Ты заботишься о своем ужасном пауке, как там его, Фёдор?

— Не Фёдор, а Федя.

— …А о ком забочусь я?

— Машуня, милая, я знаю, о ком ты должна заботиться в первую очередь. О себе! Ты самая талантливая из нас всех. Неужели ты этого не понимаешь?! Ты Творец. Ты художник. Ты уникум. Ты совершенно единственная в своем роде. И это большая ответственность. Ты должна это чётко осознавать. И чуть что не бросаться во всякие авантюры вроде перелёта над тундрой на военном геликоптере. Твое место за монитором. Ты врачеватель душ своих читателей. А не девочка-коммандос!

— Чтобы со мной стало, если бы я тебя потеряла?

— Перестань. Лучше расскажи, как это, когда контактёрша перед тобой входит в транс? Мне ужасно интересно.

— Увы, не могу разделить твою уверенность, что это так интересно! Это скорее скучно. Тут больше зависит от личного воображения заказчика, мне кажется. А транс — это иллюзия. Ментальный фокус.

— Ну-ну… А ты смогла бы… пойти дальше? К примеру, если бы сеанс удался. И ты бы увидела… не знаю… почувствовала бы рядом с собой Арину.

— Ты имеешь в виду?..

— Да. Это ведь входит в предоставление услуги. При необходимости.

Маша помолчала, а Ариэль снова вспомнила ту яркую вспышку ревности. Ревности глупой, деструктивной, опустошающей. Возвращаться к этому больше не хотелось.

— Как твоя книга? — сменила она тему, чтобы «перепрыгнуть» возникшую неловкость.

— Ужасно, — Маша покачала головой. — У меня не было такого никогда. Я понимаю, что термин «муки творчества» придуман не вчера, но это нечто изматывающее.

— А мне, напротив, представляется это нормальным, Маш. Первые романы ты написала исключительно на кураже. Ты ведь не виновата, что они стали бестселлерами. А сейчас ты попала в заложники своего собственного таланта. Ты не можешь внутренне расслабиться, на тебя давит груз этой самой популярности. Ты пытаешься написать ещё лучше, отсюда и такие трудности. Но лучше не получится, извини за прямоту. Потому что это путь в тупик. Нужно написать по-другому. Расслабиться. И творить так, как ты можешь. Только и всего. Больше доверяй своему внутреннему герою. Ты ведь пишешь от первого лица. А перевоплощаться ты умеешь, как никто другой, —