Шрифт:
Закладка:
— Я бы и не ожидал от них этого, сэр Рейнос, — сказал Харлесс. — Я также не предлагаю, чтобы мы пытались пробить брешь в земляных укреплениях еретиков, как если бы они были каменными стенами замка. Нет, у меня на уме совсем другое.
— В чем разница, если я могу спросить?
— До сих пор ни в одного еретика никогда не стреляли из… «угловых пушек», как вы их назвали? — Герцог поднял бровь, и Алверез кивнул. — Как я уже сказал, они использовали оружие против верных сынов Божьих, но сами никогда не подвергались его воздействию. Понимаю, что у вас еще не было возможности лично наблюдать за позицией еретиков, и буду ценить ваше мнение, как только у вас будет такая возможность. Однако, по моим собственным наблюдениям, еретики слева кажутся уязвимыми. Они обезопасили низменность, затопив ее, но они не могут затопить возвышенность. Я предлагаю — при условии, конечно, что вы согласитесь — атаковать через холм Суливин, избегая таким образом затопленной местности.
— Мои разведчики сообщают о двух редутах на вершине холма, в каждом с полудюжиной или около того тяжелых орудий. Но тяжелые орудия стреляют медленно, сэр Рейнос. Во всяком случае, намного медленнее, чем наши собственные полевые орудия, и уверен, что ваши «угловые пушки» также могут стрелять быстрее, чем они. У нас намного меньше пушек, но их орудия рассредоточены по всей их обороне, в то время как наши могут быть сосредоточены в одном месте, и они достаточно легкие, чтобы их можно было быстро и бесшумно переместить на позицию. Поэтому мое намерение состоит в том, чтобы вывести их под покровом темноты и развернуть в массированную батарею, чтобы смести брустверы еретиков ядрами и снарядами. Мы откроем огонь сразу на рассвете, когда у них не будет причин ожидать этого, и используем ваши «угловые пушки», чтобы одновременно вести огонь прямо по их головам. Неожиданность такой внезапной бомбардировки — и попадания под огонь чужих «угловых орудий» — неизбежно приведет их в замешательство, и их позиции вряд ли могут быть усилены. Не при их продолжительных работах и небольшом размере гарнизона. Застигнутые врасплох, напуганные и в меньшинстве, они не смогут противостоять истинным сынам Божьим, когда наши штурмовые колонны войдут с холодным оружием.
Высокомерно-уверенное выражение лица деснаирца вызвало у сэра Рейноса Алвереза укол беспокойства. Хуже того, Суливин Фирмин кивал, его глаза горели яростным желанием поразить ересь в самое сердце, и это было плохим знаком. По большому счету, Алверез был единодушен со своим интендантом, и единственное, что он был готов потратить на еретика, — это порох, чтобы отправить его в ад. Но страстная преданность Фирмина могла привести его к… энтузиазму, который иногда игнорировал практические возражения.
И отец Тимити — еще одна фишка из того же блока, — подумал он, взглянув на деснаирского интенданта. — Как только эти двое соберутся с мыслями, они захотят, чтобы мы были в Тесмаре вчера. И я тоже не могу винить их за это. Это то, чего они должны хотеть, чего я должен хотеть, и я это делаю.
Он задавался вопросом, что на самом деле заставило его колебаться в принятии плана Харлесса. Или, по крайней мере, идеи. Вероятно, на данный момент было бы несправедливо называть это планом, и он не имел права отвергать его, пока на самом деле не изучит возможности. Повлияло ли на него сейчас то, что произошло, когда он ворвался в Эликсберг против другого гарнизона, значительно уступающего ему численностью?
Ты не можешь допустить, чтобы одна группа еретиков однажды обманула тебя, чтобы отвлечь от твоего долга, — строго сказал он себе. — И пока ты думаешь о том, что тебя обманули, возможно, тебе стоит вспомнить, что трус, который оставил своих людей умирать, чтобы устроить эту ловушку, находится внутри Тесмара вместе с остальными еретиками! Не притворяйся, что не хочешь вытащить его из норы!
— Это звучит как дерзкий план, ваша светлость, — сказал он наконец. — Пока я на самом деле не увижу местность и укрепления еретиков, я не могу составить мнение о его практичности, и я также хотел бы получить мнение некоторых моих собственных артиллеристов об этом. Я бы предпочел не говорить ни «да», ни «нет», пока у меня не будет возможности сделать это, но вы совершенно правы насчет того, насколько они сильно уступают нам численностью, и это правда, что по ним самим никогда не стреляли из угловых орудий. Возможно, пришло время исправить этот незначительный факт.
Горат, королевство Долар
— Итак, лейтенант. Что сегодня у вас есть для нас? — спросил граф Тирск, входя в мастерскую лейтенанта Динниса Жуэйгейра в сопровождении епископа Стейфана Мейка и коммандера Алвина Хапара.
Мастерская была хорошо освещена, хотя и едва ли роскошна. Тирск реквизировал первый этаж портового склада для работы Жуэйгейра, и если его назначение было спартанским, у него было несколько других рекомендаций. Во-первых, на самом деле это была самая большая верфь королевского доларского флота, удобно расположенная для того, чтобы Тирск, как командующий этим флотом, мог посетить ее при необходимости. Кроме того, Жуэйгейру было легко наблюдать за шестью бронированными «винтовыми галерами», которые спешно строились под его руководством на той же верфи. И поскольку он находился внутри периметра верфи, его также легко было охранять.
По правде говоря, это соображение было самым важным из всех, — кисло подумал Тирск. — Жизненно важно было помешать любым чарисийским шпионам выяснить, что задумал Жуэйгейр… и не менее важно было помешать любым фанатичным сторонникам Храма выяснить то же самое. Исследования Жуэйгейра были санкционированы Матерью-Церковью в лице епископа Стейфана и специального свидетельства от отца Абсалана Хармича, интенданта Гората. Возможно, не очень удачно в случае отца Абсалана (он был шулеритом старой школы, которого никогда не устраивала необходимость приспосабливаться к новому оружию еретиков), но, тем не менее, санкционировано. Это не помешало бы кому-то из наиболее ярых противников реформистской ереси и богохульных чарисийских достижений вбить себе в голову убить лейтенанта и сжечь его мастерскую дотла, прежде чем это могло бы еще больше отравить духовное здоровье Долара.
Это также причина, по которой мы с Алвином так много думали о выборе морских пехотинцев, назначенных для охраны этого места, — с горечью напомнил себе граф, когда Жуэйгейр отвернулся от длинного рабочего стола и вытянулся по стойке смирно. Бока Шан-вей, должно быть, болят от смеха, когда мне приходится беспокоиться о том, будут ли мои собственные морские пехотинцы настолько «пылкими», что решат убить одного из людей, в которых джихад больше всего нуждается! И разве не интересно, что приказ подписал Хармич, а не Клинтан? Я должен задаться вопросом, держит ли великий инквизитор подол своей сутаны открытым, чтобы никто не мог обвинить его в лицемерии, когда он решит, что ему больше не нужен молодой Диннис, и устранит его.
Если бы не тот факт, что Клинтан явно не забивал себе голову обвинениями в лицемерии, Тирск был бы уверен, что именно поэтому аттестация пришла от Хармича. Как бы то ни было, он не мог до конца решить, что это говорит не его паранойя.
Конечно, даже у параноика действительно могут быть враги, не так ли?
