Шрифт:
Закладка:
Если бы не Гитлер, у меня была бы куча детей и дом на родине.
Дитрих не просто не принимала фашизм, она вела с ним личную войну. Чистокровная немка, она не обращала внимания на национальность людей, которых любила и с которыми дружила. Учитель, друг и любовник Джозеф фон Штернберг, многие режиссеры и партнеры по сцене Марлен были евреями. Она не понимала, на что могла повлиять национальность этих людей, в чем их вина и как они могли изменить то, что изменить невозможно.
В Калифорнии работали многие эмигранты из Европы: сценаристы, режиссеры, операторы, продюсеры. Голливуд, как губка, впитывал в себя таланты Старого света. Грета Гарбо была шведкой. Чарли Чаплин – англичанином. Марлен Дитрих – немкой. Дитрих обосновалась в Беверли-Хиллз. Киностудия Paramount Pictures Corporation на некоторое время стала ее вотчиной.
В отличие от многих эмигрантов, Дитрих не стремилась превратиться в стопроцентную американку. Она была американкой, которая не забыла свои немецкие корни. Дитрих считала берлинский диалект самым красочным, образным и смелым языком мира. Она любила свой родной город Берлин, называла его островом посреди Германии, который покоился на берлинском юморе: острых шутках, «юморе висельника» и самоиронии. Берлинский юмор актриса считала трагичным, потому что в нем не было ни уважения, ни сочувствия говорящего к самому себе.
Еще в детстве Марлен выучила английский язык. Это знание входило в комплекс успеха, разработанный ею для самой себя. Обладая тонким музыкальным слухом и развитой памятью, она легко и свободно общалась на американизированном английском с его округлыми гласными и сленговыми словечками. Но в то же время Дитрих сохранила немецкий акцент.
В годы войны немцам было сложно жить в США. Вероятно, в этом есть определенный смысл. Народ всегда несет определенную моральную ответственность за действия тех, кого он так или иначе привел к власти. Немцам, словно сообщникам Гитлера, не доверяли. Под подозрение властей попадали даже такие граждане Германии, как последовательный и непримиримый антифашист Эрих Мария Ремарк. По своему статусу он обязан был оповещать полицию о своих перемещениях. Еще обидней и несправедливей было отношение к беженцам из Германии еврейской национальности. Но законы военного времени суровы, руководствоваться логикой в такой ситуации не приходится.
Марлен Дитрих на корню пресекала разговоры о мнимой причастности своих немецких друзей к нацистам. Но и ей самой приходилось оправдываться. Во вражеской гитлеровской Германии два ее дальних родственника занимали важные посты. Один командовал крупным воинским соединением во Франции, второй был партийным пресс-секретарем. Старшая сестра актрисы Элизабет, в замужестве Виль, вместе со своим мужем в Берген-Бельзене держала кинотеатр и столовую. Их клиентами были надзиратели концентрационного лагеря, который располагался поблизости. Узнавшая об этом Марлен Дитрих публично отрицала, что имеет сестру. Однако она поддерживала контакт с Элизабет вплоть до ее смерти в 1973 году. Жизнь сложна. Бывает, что приходится нести ответственность за то, к чему не причастен, и за то, на что не можешь никак повлиять.
Голливудская звезда в эти тяжелые для немецких эмигрантов в США дни была не только успешной, но и выглядела вполне счастливой. Но в глубине души ее не покидали тяжелые мысли о судьбе близких, оставшихся в Германии.
Начиная с 1933 года Марлен Дитрих принимала участие в работе комитета по приему бежавших от нацистского режима евреев, а также людей других национальностей. Организаторами комитета были Эрнст Любич и Билли Уайлдер.
С началом Второй мировой войны в США усилился поток эмигрантов из Европы. В Голливуд прибывало немало французских граждан, особенно после оккупации Франции фашистами и установления режима Виши. Французы не понимали американского образа жизни, многое их беспокоило и ставило в тупик. Французов, прибывавших в Голливуд, отправляли к Марлен Дитрих. Это были актеры, сценаристы, кинорежиссеры. Дитрих знала французский язык, была им переводчиком, давала советы, объясняла, успокаивала их. Она брала на себя заботу об их жизни, здоровье.
Ей приходилось даже разговаривать с девицами, которые приезжали на своих машинах, чтобы предоставить им сексуальные услуги. Когда девицы спрашивали: «Мы будем пить кофе сейчас или потом?» – это поражало французов больше всего. Но они умудрялись жить, как они говорили, on se demerde (в полном дерьме). Женщин среди французов, прибывавших в Голливуд, не было. Когда мужчины, которых она опекала, немного выучили язык, чтобы как-то разговаривать, они приобрели собственные машины и пустились в сражение с многочисленными киностудиями. Марлен была рада, что, являясь немкой-антифашисткой, могла заботиться о людях, которые бежали от нацистских оккупантов.
Жан Габен
Связь – очаровательное французское слово для обозначения отношений между мужчиной и женщиной, которые не закреплены документами.
В феврале 1941 года, выбравшись из оккупированной Франции через Испанию, в США оказался Жан Габен. Он переехал в Америку следом за Жаном Ренуаром и Жюльеном Дювивье. Из Парижа он взял с собой полотна любимых художников, в числе которых был Ренуар.
Прибыв в США, Жан Габен развелся со второй женой и отправился в Голливуд. Боготворившая Францию Марлен Дитрих была очарована Жаном Габеном. Она не уставала повторять, что Габен – красивый и нежный, что имеет все качества, чтобы доставить радость любой женщине. Увлечение быстро перешло в страсть, причинившую обоим немало страданий. Этот любовный роман длился шесть лет.
Голливудская авантюра не нравилась Жану Габену. Но другой возможности заработать на жизнь в Соединенных Штатах Америки у него не было. В Голливуде он был беспомощным, как рыба, выброшенная на сушу. Дитрих помогала Габену преодолевать трудности.
Многим французским беженцам мешал языковой барьер. Писатели и режиссеры были в лучшем положении, потому что имели переводчиков. Актерам приходилось тяжелее всего. Съемки в Голливуде велись исключительно на английском языке. Габен его не знал, Дитрих помогала ему, добиваясь, чтобы он произносил свои реплики точно и правильно.
Габен был привязан к Марлен и благодарен за все. А она опекала его, заботилась о его контрактах. Помогала обставлять дом, приносила французские товары из разных магазинов, стремилась создать домашнюю обстановку, которая бы напоминала его родную Францию, без которой он очень страдал.
Дом, в котором жил Габен, был окружен садом. Габен любил гулять в саду, с любовью осматривая каждое дерево, каждый кустик. Марлен видела, что он любит Америку, что было необычно для француза. Как она вспоминала, Жан Габен судил о стране, которая его приютила, ясно, глубоко и просто. Он не анализировал, не раскладывал на составные части, он охватывал Америку, включая и Голливуд, одним взглядом.
У Марлен были французские поваренные книги, и ей доставляло удовольствие готовить французские блюда для всех французских друзей, которых Габен приводил с собой. Она вспоминала в своих мемуарах, что Ренуар особенно любил голубцы. Истребив огромную порцию, он
