— Сходим и на «Афоню», — подытожила нашу дискуссию Лена, а потом добавила лично для меня, — ты вот что, ты не забывай, что у нас завтра тренировка на Торпедо.

— У меня это намертво в подсознание забито, — обиделся я, — встречаемся в десять в главного входа.

Вечером мне как-то удалось не засветить свои боевые травмы перед родителями — отец был сильно озабочен очередными производственными проблемами, а мать только спросила меня, что там с новой школой. Я честно всё рассказал, она на этом и успокоилась.

А уже совсем под вечер, почти что ночь настала, я выскочил на улицу, предупредив мать, что ровно на полчаса — срочное дело с другом Колей образовалось. Мать согласно кивнула головой, но предупредила, чтоб не позже десяти возвращался. Коля тут был совсем не при чём, это отмазка простая была, а надо мне было начать выполнение плана согласно заветов Ильича… ну которые он мне завещал во сне, когда мы с ним в домино резались.

Пришлось погулять некоторое время, пока народ вокруг нашего сарая не рассосался, приспичило им там в чижик поиграть. А когда совсем уже стемнело, так что даже чижика видно не стало, я залез в сарай, вытащил наволочку с сокровищами, прихватил ещё одну коробочку и яко тать в нощи медленно и осторожно двинулся по направлению к реке. Всё прошло гладко, так что без каких-то минут десять я уже доложил матери о благополучном возвращении. Был, так сказать, день, и была пища, спасибо, что не подавился…

* * *

А утром я проводил родителей на службу, а сам ровнехонько к десяти ноль-ноль явился к парадному входу стадиона «Торпедо» в парадной теннисной форме. Ещё и кроссовки новые надел, мне их отец привёз из заграничной командировки, да всё повода не было обновить, а тут появился.

— Ого, — сразу сказала Леночка, изучив мою новую обувку, — Адидас что ли?

— Да нет, что ты, — отозвался я, — всего-навсего Рибок. Качество примерно то же, а цена вдвое ниже.

— Я тоже такие хочу, — вырвалось у неё, — а ещё лучше, чтоб сразу Адидасы.

— Потерпи немного, чуть попозже обеспечу я тебя хорошей обувью, а сейчас давай покажем Петровичу всё, на что мы способны.

И мы прошли на территорию стадиона показывать, на что способны. Разминку на этот раз проводили под неукоснительным контролем, ну примерно то же самое, что и в прошлый раз, но в другой последовательности. А потом он выдал нам задание — по 500 фор и бэкхендов в стенку, а сам ушел по каким-то своим делам.

— Зачем это надо? — возмутилась Лена, отрабатывая трёхсотый удар, — я и так знаю, как их делать, эти форхэнды.

— Не скажи, — твёрдо возразил ей я, — одно дело знать и совсем другое уметь — мышечная память это дело такое…

— Ну может ты и прав, — задумалась она. — Что после тренировки делать будем?

— На речку пойдём, — предложил я, — жарко же, когда купаться, как не в июле месяце. А если честно, то хочется посмотреть на тебя в купальнике — шикарно выглядишь.

— Как я могу отказать своему защитнику и спасителю, — смутилась Лена, — пойдём, конечно. Таню с Колей будем звать?

— Давай сегодня вдвоём побудем, — попросил я. — Так сказать, тет-а-тет.

— Уговорил… всё, пятисотый удар сделала, пойдём тренера искать.

Тренер обнаружился в подтрибунном помещении с бокалом в руках, где было явно что-то алкогольное.

— Алексей Палыч, мы закончили отработку форхэндов, — сказал я, — что дальше-то делать?

— Спарринг дальше делать, ты против меня, — решительно сказал тренер и поднялся со своего стула.

Я переглянулся с Леной и пожал плечами, спарринг, значит спарринг, чего тут спорить.

— Играем укороченный вариант, до трёх геймов, — сказал тренер и зарядил подачу в самый угол корта.

Отбил я её с большим трудом… вообще он щадить меня не собирался и лупил от души… продул я, короче говоря, этот укороченный сет, взяв только один гейм.

— А теперь девочка, — скомандовал тренер, — условия те же, до трёх геймов.

Но тут, как говорится, нашла коса на камень — Лена собралась и отбивала всё, что можно. Что нельзя, тоже отбивала, 3:2 в её пользу.

— Молодец, — сказал тренер, получив последнюю пулю, — я думаю выставить вас обоих на зональные соревнования. Они начнутся через неделю на Динамо. Победителям автоматически присвоят первый взрослый разряд. Занимаемся теперь каждый день в десять часов, прошу не опаздывать.

— Я не против, — подумав, ответил я, — на Динамо, значит на Динамо. Сколько хоть там туров-то предусмотрено?

— Пять, — пояснил тренер, — 32 участника, от 15 до 19 лет. А сейчас свободны.

Мы сполоснулись под душем в своих раздевалках и покинули территорию стадиона.

— Ну вот, — сразу сказал я Лене, — это твой шанс, победишь, глядишь тебя заметят и дальше продвигать начнут.

— Не говори гоп, пока не перепрыгнешь, — осадила она меня, — когда выиграю, там и видно будет, а пока загадывать не надо. Мы идём на речку или нет?

— Ясен пень идём, Елена Михайловна, — ответил я, — нам вот сюда, на Сорокина, быстрее пешком дойдём, чем трамвая ждать.

И мы зашагали, весело махая ракетками, мимо киосков с газированной водой и папиросами «Беломорканал», они у нас строго на каждом перекрёстке стояли. Прогромыхал двенадцатый трамвай, увозящий очередную порцию жителей района на железнодорожный вокзал. А на углу Свердлова и Жданова (в народе это место называлось почему-то «Пьяный угол», хотя пьяных лично я тут ни разу не видел) стоял целый милиционер и руководил уличным движением.

— Светофор что ли сломался? — предположил я, — сроду тут милиции не стояло.

— Давай по мороженому купим, — предложила Лена, уводя разговор от органов власти, — а то жарковато что-то.

— Давай, — легко согласился я, — сегодня я при деньгах, так что угощаю — пломбир или может быть лакомку?

— Пломбир сегодня с розочкой, — зорким глазом углядела Лена то, что пряталось в будке мороженщицы, — давай его.

У нас очень редко такая разновидность продавалась, так что я спорить не стал и прикупил две порции.

— Обычный, казалось бы, крем, а как изменяется вкус, — заметил я, когда мы пересекли последнюю улицу перед зелёной зоной на берегу Реки. — Знаешь, кстати, что здесь раньше было? — и я махнул рукой налево.

— Даже не догадываюсь, что? — спросила Лена.

— А раньше здесь, как говорят старожилы, а они врать не будут, стоял так называемый Американский посёлок.

— Да ну? — изумилась она и тут же сформулировала два вопроса, — а почему он Американский? И почему больше не стоит.

— Не стоит, потому что все американцы съехали,