Шрифт:
Закладка:
Да и еда очень однообразная. Курица эта тушеная без конца… Через пару месяцев уже в горло не лезет.
Несёт Стасю на руках.
Потом опять уходит к окну вместе с ней и ревёт, обнимая девочку.
Стася её утешает, обнимая в ответ.
Ну жесть!
Камеры разворачиваются к нам. Встаю к ним лицом, закрывая спиной девочек.
— Туда снимай! — раздражаясь, киваю на отца.
— Иван, подойди, — зовёт отец.
Он просит меня пройтись по семьям и раздать билеты в батутный центр и небольшой уличный аквапарк. А сами они уходят куда-то дальше.
Яська со Стасей уже куда-то смылись. Ну и славно…
Прохожусь по семьям, ловлю в каждой Старшего. Объясняю с билетами. Чтобы никаких муток не было. Не дай Бог спалю, что кому-то билет не дошёл.
В Стасиной семье — звучит древнее немного расстроенное пианино.
— «Жил да был Брадобрей!»
Яська!! Её голос…
— «На земле не найти Добрей!»
Прохожу.
Пальцы летают по клавишам.
Мелкие, улыбаясь, трутся рядышком, с бумажными фирменными пакетами в руках. Жуют хороший мармелад, который обычно продают только поштучно. Отец прилично разорился.
Среднячки настороженно выглядывают из комнат. Их уже таким не возьмёшь. Они обиженные, циничные и не во что не верят. Понимают только конкретные подарки — шмотки, телефоны, деньги.
Я тихо общаюсь со Старшим по билетам.
После небольшого концерта эвакуирую Царевну, пока она ещё в себе и не начала складывать детей в свою маленькую сумочку, чтобы утащить с собой.
Мы гуляем по заброшенному стадиону на территории Интерната.
Молчим. Оба понимаем, что трешак неизбежен. И, наверное оба не понимаем, что делать дальше. За руки взяться боимся. Так как кругом объективы.
— Я тебя люблю… — шепчу ей тихо.
— Хочу тебя обнять.
— Дома, Ясь.
Мне звонят из агентства недвижимости.
— Иван Алексеевич, у нас договор с вами на посуточную аренду закончился. Вам нужно подъехать, подписать новый.
Что-то неприятное и тревожное переворачивается у меня внутри. Такая неопределённость и опять потеря почвы под ногами.
Завтра выборы.
Мне надо съезжать из их дома.
— Я на месяц приторможу пока с арендой. В сентябре позвоню.
В конце августа сборы, в сентябре турнир… Можно будет опять сдать.
— Хорошо, всего доброго. Ждём звонка.
— Спасибо.
— Поехали домой, Вань. Мне кажется, я сейчас упаду…
Выжрали детки? Они такие…
— Поехали.
Отоспавшись, заглядываю в комнату к Ивану.
В комнате стерильная чистота.
Костюм уже аккуратно висит в шкафу. Он открыт… Почищенные туфли стоят там же.
На кровати спортивная сумка. В наушниках, не торопясь, собирает свои немногочисленные вещи.
Берёт в руки пижаму в пакете, которую покупала ему мама. Она даже не открыта.
Поджав губы, кладёт обратно в шкаф.
Замечает меня. Стягивает наушники.
— Что ты делаешь? — колотится моё сердце.
— Завтра выборы.
— И что?
— Ну… Всë.
— А я?!
Подходит, поднимает моë лицо выше. Заглядывает в глаза.
— Нам нужно с тобой…
Моё сердце сжимается в ужасе.
— Вернее, мне нужно. Очень много всего сделать, чтобы… — кусает губы. — Объявить официально, что мы вместе.
— Аа…
— Ты подождешь?
— А что именно — сделать? — хлопаю непонимающе глазами.
— Ясь… У меня же, кроме себя самого ничего нет. Ты это понимаешь?
— А мне ничего не надо! — хватаюсь за его футболку, словно боясь, что он исчезнет.
— Мне надо серьёзно подготовиться к турниру. Взять приз. Хотя бы второе место. Закрыть половину долга за квартиру. Сделать ремонт там…
— Но мы вместе?!
— Ну, конечно… — прижимается ко мне лицом. — Меня просто будет меньше. Я буду часто в отъезде.
— Почему?
— Сборы… Турнир…
— Я не хочу меньше, — вжимаюсь в него. — Я хочу больше.
— Я тоже очень хочу больше. Я всегда буду на связи. Но надо потерпеть. Просто пообещай мне, что ты никуда не уедешь! И не остынешь… — зажмуривается он болезненно. — Иначе, мне не победить.
— Ярославна!! — рявкает отец снизу.
Сердце у меня в груди делает двойное сальто.
Неужели мама рассказала??
— Уезжай прямо сейчас, ладно? — всовываю ему в руки сумку и гитару.
Отец в гневе — это полный треш. Его иногда несёт…
— Не попадайся ему пока на глаза. Он потом остынет.
Ловит меня за локоть.
— Вместе пойдём.
Я молюсь, чтобы выволочка не перешла границы…
Иван оставляет гитару и сумку на последней ступеньке.
— А если он не по этому? — шепчу я.
— Всë равно пора сдаваться, Ясь, — крепче сжимает мою кисть.
— Ты просто не представляешь…
Бросает мне в глаза ледяной спокойный взгляд. Такой… отмороженный, усталый, равнодушный. Словно он был бит сотни раз и очередной… Просто очередной.
Я затыкаюсь на полуслове, мне становится стыдно за свою удушливую панику.
Я просто крепче сжимаю его руку в ответ. Мы застываем перед дверью, услышав голос Эдика.
— …Маме я сообщать об этом не стал. Она человек резкий. Быть может, нам удастся, вдвоём как-то… уберечь Ярославну от этого. Зачем он это делает, я не понимаю. Может быть это просто месть Вам? Ну а Яся… Вы про неё и без меня всë понимаете. Она, скорее всего, жертва ситуации.
Отталкивая плечом Ивана залетаю первая.
От возмущения перехватывает дыхание, я молча несколько раз открываю рот, пытаясь озвучить тираду, что кипит внутри.
Чувствую Ивана за спиной.
Отец медленно поднимает голову. В глазах тёмный огонь. Вздувшаяся вена на виске колотится. Кровь приливает к лицу.
Я делаю шаг назад, вжимаясь спиной в Ивана.
— Это правда? — хрипит он.
— Правда, — резковато отвечает Иван.
— И кто же инициатор?
