Шрифт:
Закладка:
— Это уже неважно, у нас только один вопрос остался, но он, увы, не знает ответа. Думаю, пора…
— Дайте мне попробовать, — попросил я.
— Попробуй, — Павел Сергеевич скептически махнул рукой. — Только бесполезно, он уже в овощ превращается.
Я подошёл и присел рядом. Маша спрашивала, чувствую ли я их. Не уверен, кое-что, возможно, чувствую, но пока не разобрался в своих чувствах. Я взял его за руку и прислушался к себе, рука была абсолютно безвольной, как у паралитика.
— Как тебя зовут? — спросил я, чтобы хоть что-то услышать в ответ.
— Гриша, Григорий.
— Скажи, Григорий, ты знаешь, где патриарх?
— Не знаю, — глухо отозвался он. — Патриарх никому не рассказывает.
— Ты видел его?
— Да, он силён. Ему никто не страшен.
— Что он хочет делать?
— Он собирает адептов, собирает тех, кто поклоняется Древним. Он одаривает их силой, но взамен требует верности. Никто не смеет…
— Григорий, — перебил я его. — Я не о том спрашиваю, меня интересует, что он будет делать потом?
— Попроще фразы строй, — шёпотом посоветовал Павел Сергеевич, — он так не поймёт.
— Григорий, что будет потом? Что вы будете делать потом? Что прикажет вам патриарх?
— Потом мы, патриарх говорил… он говорил про поход, про нашу миссию, мы должны… должны открыть врата, выпустить…
— Кого вы должны выпустить?
— Того, кто был заточён, кого держали в плену, кто не видел света… Патриарх однажды говорил о них…
На этом силы покинули Григория, он уронил голову на грудь и затих. Попытки привести его в чувство результата не дали, да мы особо и не старались, вряд ли услышим что-то ещё. Но и того, что сказано, достаточно, чтобы делать выводы. Патриарх каким-то образом собрался освободить представителей древней расы.
— Знаешь, что, Максим, — сказал мне Рязанцев, когда мы выносили тело Григория из подвала. — Ты, наверное, переезжай сюда с концами. Сейчас нужно, чтобы все бойцы под рукой были.
— Хорошо, только вещи перевезу, завтра к вечеру переберусь.
В самом деле, чего мне собираться? Возьму ноутбук, да оружие. Ну и из одежды что-нибудь. Всё равно потом из города уезжать.
Труп Григория закапывали в темноте. Выбрали подходящее болото, такое место, куда ни один человек в здравом уме не сунется. Земля была мягкой, но в яму тут же набиралась вода, с великим трудом выкопали около метра в глубину, после чего опустили туда тело. Перед тем, как закапывать, Павел Сергеевич полил голову и руки какой-то жидкостью из двухлитровой бутылки. Раздалось шипение, он выждал минут пять, после чего велел закапывать.
Яму быстро закидали землёй, сверху уложили слой дёрна. Через пару месяцев даже следа не останется. Не будет у него нормального погребения, но он это заслужил.
Когда настал час Х, мы были готовы. И не только мы. Григорий указал место и время проведения обряда. А прослушка установила тот факт, что, несмотря на потерю одного из членов секты, никто не собирается отказываться от обряда.
Сам сеанс прослушки был довольно интересен. Там присутствовали трое, каждый орал на других, нарастала паника. Они были напуганы, но ситуация оказалась безвыходной.
— Надо просто валить! — едва не крикнул один. — Бросать всё и валить. Иначе…
— Нельзя валить, ты сам прекрасно знаешь, что будет! — отозвался, перебивая его, второй, голос его срывался на визг.
— Заткнитесь оба, — третий сохранял хладнокровие или просто пытался не подать вида. — Мы всё сделаем, как планировали. Потом поедем к патриарху, упадём ему в ноги и будем просить. Он простит, наверное. Но для этого нам нужна сила. Слышали меня? Сила, которую даст обряд. Круг почти завершён, мы добились многого.
— Гриша пропал, — напомнил первый. — Понимаешь, не убит, а просто пропал. Что, если его захватили и пытают? Может, хоть место обряда сменим?
— Нет, ничего менять не будем, там всё уже готово, слишком многое переигрывать… Тот, кто убил наших, не следователь, не Джеймс, мать его, Бонд, он просто убийца-одиночка. Понятно это? Он не проводит расследование, он просто находит и мочит. Не знаю, как находит, но он нашёл не всех. Гришу жалко, но его не вернуть.
— А он точно мёртв? — спросил второй.
— Не знаю, скорее всего, да, я его не чувствую. Да плевать на него! А насчёт места, ну, придёт туда этот, сука, народный мститель. И что? Ты его боишься? Да он дилетант, он действует наобум.
— Он шестерых уже положил, а мы его так и не нашли, — напомнил первый.
— И что? Тебя так легко положить? Ты на себя посмотри, мы легко группу захвата положим, а после обряда вообще будем неуязвимы. — Голос его вдруг стал мягким. — Володя, ты пойми, нет у нас другого пути, мы все знали, на что идём, знали о возможных проблемах. Мы не одни, таких групп много, у других получилось, у нас тоже… почти. Мы чисты перед патриархом.
— Решено, — первый, наконец, успокоился.
— Всё по старой схеме, завтра ночью, готовьте уродов.
На этом запись оборвалась. Мы некоторое время помолчали, потом я высказался:
— А они что, всегда в одном месте совещания проводят?
— Прослушка установлена в шести местах, — сухо сообщил неприметный мужик лет сорока, наш технический специалист, которого я раньше не видел. Знал, что зовут его Витя, но мы никогда не общались. — Слушаем круглосуточно, сменяя друг друга. Чаще всего бесполезная информация, которую сразу удаляем. Но иногда и вот это.
— Итак, — подвёл итог Рязанцев. — Думаю, всем всё ясно.
— Ничего не ясно, — продолжал я. — Что они говорили о неуязвимости? Что имели в виду, говоря, что готовы положить группу захвата?
— Есть мнение, что сразу, после совершения обряда они демонстрируют всплеск способностей, в том числе (но это не точно) временно становятся неуязвимы. Поэтому наша задача в том, чтобы обряд не был проведён. Помимо нас, в операции участвуют сотрудники полиции. Виталий приведёт своих.
— Они собрались их арестовывать?
— По ситуации, что-то мне подсказывает, что взять группу живьём мы не сможем. Их задача, скорее, в том, чтобы прикрыть операцию со стороны закона. Они будут брать группу сатанистов, убивающих людей во время обрядов. Те окажут сопротивление (уверен, что окажут), после чего будут убиты. А мы там исключительно на вспомогательных ролях. Полиции будет не так много, Виталий взял только тех, кому может доверять.
— Какова моя роль?
— Держаться подальше с винтовкой, стрелять издалека, стараться не показываться на глаза.
— Есть мнение, — сказала Маша, — что меня и тебя они могут почуять, если мы окажемся близко. Поэтому дистанция должна быть метров сто, не меньше.
