— Давай останемся здесь на некоторое время, посмотрим, сможем ли мы выявить какую-нибудь закономерность, а потом я хочу подойти поближе. Возможно, нам удастся заглянуть внутрь, чтобы составить более точную схему и доложить Адриенне. Что скажешь?

— Думаю, ты и сама могла бы стать генералом. У тебя острый ум, ты умеешь выстраивать стратегию, взвешивать риски…

— Если бы только Тезмарр разрешил женщинам носить клинки, — тихо сказала она, внезапно ощутив, как меч упирается ей в позвоночник.

— Возможно, когда-нибудь это снова произойдет.

Когда они набрели на деревню налетчиков, Дрю заметила, что Талемир возится с сапфиром на шее. Это казалось странным, ведь до сих пор он не любил возиться. Что же такое сказала его мать, подарив ему драгоценность? Дрю порылась в памяти.

— Иногда, чтобы полюбить кого-то, нужно отпустить его… Чтобы идти туда, куда нужно, нужно свернуть с одного пути на другой…

Неужели Талемир сейчас думает именно об этом? Она задумалась, и от этой мысли ей стало не по себе. Неужели она почувствовала в нем беспокойство? Может, сожаление?

Он заметил ее взгляд и перехватил ее взгляд. Но когда его глаза встретились с ее глазами, в них было что-то искреннее, что-то такое, от чего у нее защемило сердце.

Они достаточно долго наблюдали за расхитителями, решила она.

Талемир был прав в своих подозрениях, что они не слишком организованы. Пробраться в деревню было достаточно легко, достаточно просто преодолеть стены и перебраться на крыши. Они нашли идеальную точку обзора, чтобы заглянуть на склад с крыши соседнего здания, и оценили обстановку внутри.

Сразу стало ясно, что здесь сосредоточена вся их деятельность. Здесь хранились все припасы, как оружие, так и пайки, и несколько человек передвигались внутри.

Но чего Дрю никак не ожидала увидеть, так это клетку.

Ее тело похолодело, когда она увидела ее через окно.

В центре склада стоял металлический ящик с толстыми прутьями.

Клетка с людьми.

Ее людьми.

Невинные наарвийцы, захваченные и пойманные в ловушку подонками.

Ее рука потянулась к мечу.

Талемир вытянул перед ней руку.

— Стой! — В его голосе звучал приказ. — Ты сказала не нападать.

— Вчера ты убил десять расхитителей. Мы можем взять их.

— Сколько человек ты насчитала только за последний час? — потребовал он.

— Я…

— Именно. Пятьдесят. И это только те, кого мы видели.

— Они в чертовой клетке, Талемир.

— И мы не будем им полезны, если окажемся в ловушке вместе с ними, — твердо сказал он. — Мы делаем то, ради чего сюда пришли. Мы составили карту склада, отметили смену охраны, а теперь попытаемся определить количество заложников. Каждая крупица информации поможет нам разработать уточненную стратегию, которая позволит вытащить этих людей живыми.

Руки Дрю чесались от желания обнажить клинки и броситься на монстров внутри склада, на ублюдков, готовых принести своих людей в жертву теневым рейфам.

— Дрю. — Имя, прозвучавшее на губах Талемира, вернуло ее на грань ярости. — Ты даешь мне слово, что ты не пойдешь туда?

Она сжимала и разжимала челюсти, ярость все еще кипела на поверхности. Она прищурилась, пытаясь разглядеть лица за решеткой.

— Дрю? — потребовал Талемир.

— Да, — выдавила она из себя. — Даю тебе слово.

Он сдержанно кивнул.

— Нам пора возвращаться к лошадям.

Дрю замерла.

— Мы не можем оставить их…

Теплая рука Талемира сомкнулась вокруг ее руки.

— Сейчас мы ничем не можем им помочь. Мы должны отнести эту информацию в таверну.

— А если они поменяют месторасположения? Что, если они заберут их…

Талемир указал на группу мужчин, которые подбрасывали поленья в костер и передавали друг другу кувшины со спиртным.

— Сегодня они никуда не уйдут, Дрю.

— Мы могли бы остаться здесь, подежурить…

Талемир покачал головой.

— Нам нужно вернуться на свою базу. Поесть, отдохнуть… Подготовиться к приходу Адриенны и остальных.

Дрю понимала, что он прав. Они должны быть на высоте, чтобы сжечь этих ублюдков дотла. Нехотя она позволила Талемиру увести себя, безмолвно поклявшись устроить налетчикам настоящий хаос, когда они с Адриенной возглавят атаку на них.

Когда они снова сели на лошадей, а небо вокруг потемнело, Талемир замолчал. Дрю заметила, что его взгляд то и дело устремляется к убывающему желтому полумесяцу на фоне непроглядной ночи.

— Скоро будет новолуние, — сказала она, думая о том, сколько времени прошло с тех пор, как Боевой Меч впервые ступил на ее берега.

Но Талемир ничего не ответил. Вместо этого он порылся в седельной сумке и достал свой тоник, поднес его к губам и глубоко отпил.

Это действие вызвало в ней маленький клубок беспокойства.

Он даже не знает, что это такое, подумала она. И принимает его не в отмеренных дозах, как положено лекарствам… Но всякий раз, когда он ловил ее взгляд, она отворачивалась, не делая никаких замечаний. Она также не упоминала о странных белых линиях, появлявшихся на его коже с каждой дозой, и казалось, что с каждым разом они держались все дольше.

Между ними все было слишком свежо, слишком сыро и неиспытанно для таких разговоров.

Она снова замолчала. Но он продолжал смотреть на луну, и на долю секунды Дрю показалось, что на его лице промелькнул отблеск тьмы.

Когда они, наконец, вернулись в таверну и отвязали лошадей, Дрю не смогла больше молчать.

— Что-то случилось? — спросила она, когда он распахнул тяжелую дверь Танцующего Барсука. Она никогда не умела ходить на цыпочках, и сейчас не собиралась этого делать.

Талемир сделал еще один глоток из своей фляги и занялся тем, что разжег огонь в очаге.

— Все в порядке, — сказал он ей.

Нахмурившись, Дрю последовала за ним внутрь и с удивлением отметила, что стальной браслет нагрел ее кожу: он чувствовал не чудовище, а ложь.

16. ТАЛЕМИР

Талемир ненавидел лгать ей, но он также не мог заставить себя сказать ей правду. Он был трусом. Вместо этого он заставил себя выпить тоник, не обращая внимания на волну тошноты, которую тот принес с собой. Он прекрасно знал, что, когда новолуние украсит небо, а ночь станет самой темной, перемены настигнут его.

После последней битвы при Наарве он сталкивался с этим несколько раз, и каждый раз был таким же болезненным и душераздирающим, как и предыдущий. Крылья, пронзающие спину, когти, вырывающиеся из кончиков пальцев, и эта песня тени, заставляющая его разворачиваться к срединным мирам.

Как он мог сказать ей об этом? После всего, что они разделили, он не мог вынести стыда за то, что она станет свидетелем этого. Доказать, что она права, что он — чудовище, каким она его считала с самого начала.