точно сейчас не могу конкретно сказать ничего, и я не знаю, правда ли то, что Джульетта и её дети сказали про мою мать. Но мне кажется, что какая-то правда всё-таки есть, просто потому, насколько это на меня повлияло. С ума сойти. У меня никогда такого переживания раньше не было. И я не преувеличиваю. Совсем не преувеличиваю.

М.: У нас сейчас время заканчивается, скажите, куда это вас привело, где вы сейчас?

Томас: В каком смысле, что вы имеете в виду?

М.: Иногда эти события подобны путешествиям, и люди попадают в какое-то пространство в своей жизни, в какое-то место которое они не могли видеть вначале. У вас есть какое-нибудь ощущение того, где вы сейчас находитесь?

Томас: А, понял. У меня какие-то части жизни в результате перевернулись вверх ногами, и это, надо сказать, настораживает, этого как-то странно, неуютно. Я точно не знаю, но мне кажется что это может быть очень важно.

На следующей встрече Джульетта и её дети снова присоединились к нам. Именно в контексте этой встречи Томас рассказал о каких-то смутных воспоминаниях о своей матери, которые до этого не были доступны его сознанию. Одно из этих воспоминаний было о том, как они шли домой из магазина... Томас предположил, что это было примерно в том же году, когда она покончила с собой. Он припомнил, что некоторое время её не было дома, и появилось смутное чувство, что, может быть, она лежала в больнице по какой-то причине. Пока они шли домой из магазина, они увидели мёртвого пса, кажется, терьера, его сбила машина. Томас припомнил, что его мама сказала что-то вроде: «Ох, дети здесь уже много плохого видели, слишком много». Она подняла мёртвую собаку, прижала её к себе, отнесла на пустырь, и они с Томасом вместе выкопали яму. Она положила терьера в эту неглубокую могилу, и они закидали её строительным мусором. Хотя Томас точно не мог припомнить её слов, он вспомнил, что мама прочитала отходную по терьеру и пожелала его духу доброго пути. И они потом снова шли по улице, и мама держала Томаса за руку. Но они не сразу пошли обратно домой. Они сели на краю канавки, мама смотрела на Томаса и плакала. Это продолжалось достаточно долго. Томас спрашивал маму снова и снова, что не гак, но она не могла ему ответить.

Это воспоминание стало основанием для беседы, направленной на восстановление участия, которая строилась на основе двух категорий расспрашивания, описанных в этой главе ранее. Прежде чем начать расспрашивать, я задал несколько общих вопросов, которые, как я надеялся, подготовят путь для начала беседы, направленной на восстановление участия.

М.: Томас, вы вспомнили, как ваша мать сказала что-то вроде «надо бы что-то сделать, дети тут уже слишком много всякого плохого видели».

Томас: Да, что-то вроде этого.

М.: После этого вы вдвоём похоронили терьера. Это что-то говорит вам о том, что для вашей мамы значили жизни детей?

Томас: Да. Я думаю, что, наверное, она знала много детей, у которых в жизни были сложности, и это её, наверное, беспокоило. Наверное, она верила в то, что дети важны. Да, она, должно бы ценила детей.

М.: Ещё вы вспомнили, что она прочитала отходную по собаке пожелала её духу доброго пути.

Томас: Да. Это верно.

М.: Что это действие, этот жест говорит вам о том, как она обще относилась к жизни?

Томас: Ну да, это должно о чем-то говорить, но я не понимаю, что именно это значило. Может быть, она с уважением относилась к тому, что каждая жизнь по-своему уникальна и что в каждой жизни есть что-то, что можно ценить. Мне надо об этом ещё подумать, чтобы найти правильные слова.

После этого я продолжил беседу, направленную на восстановление участия, и задал вопросы, которые помогли Томасу вновь вспомнить и пересказать, что именно мама внесла в его жизнь.

М.: Она пригласила вас участвовать, она сделала так, что вы участвовали в каждом шаге, каждом этапе этого ритуала... детей редко приглашают поучаствовать таким образом.

Томас: Да, вот так я это помню.

М.: Как вам кажется, что это значило для того маленького мальчика, которым вы тогда были? Что это могло внести в его жизнь?

Томас: Ещё раз, пожалуйста.

М.: Понимаете ли вы, что именно участие в ритуале похорон собаки могло тогда внести в вашу жизнь?

Томас: Ну, я могу только гадать сейчас, но, наверное, я почувствовал такую теплоту внутри, почувствовал себя важным, будто я был уже достаточно взрослым, чтобы с этим справится. Как будто я чего-то стоил.

М.: Ещё вы сказали, что мама то и дело во время этого ритуала держала вас за руку.

Томас: Ну да, я уверен, что так она и делала.

М.: Как вам кажется, как это затронуло жизнь того маленького мальчика, которым вы были?

Томас (плачет): Единственное, о чем я сейчас могу подумать, — это то, что я из-за этого почувствовал себя живым. Сейчас только так могу подумать. Может быть, потом найду какие-то другие слова.

Следующий набор вопросов побудил Томаса взглянуть на себя глазами его матери, представить, каким она его видела.

М.: Как бы вы могли объяснить то, что вы оказались приглашены поучаствовать в чем-то, до чего детей часто не допускают?

Томас: Не знаю, как на это ответить.

М.: Она включила вас в этот ритуал... о чем это может сказать нам? Что она в вас уважала?

Томас: Ну, что я был ребёнком, на которого можно положиться, на которого можно рассчитывать. Может быть, так и было. Знаете, я был таким ребёнком, что можно было быть уверенным, что я справлюсь с этим. Во мне было что-то такое... крепкое.