Шрифт:
Закладка:
- Я не смеюсь своим фирменным смехом только потому, что уже делал это в сегодняшнем нашем споре, не люблю повторяться. Так сказать, во избежание тавтологии, - чувствовалось, что Столман уже устал.
- Скажи, Глен, если б ты тогда, в самом своем начале знал о таких последствиях хомокреаторства, ты бы отказался от него?
- Вряд ли, - помолчав, ответил Столман (он уже не бегает по комнате). - Сам же я, по всему судя, уже довольно скоро отвечу за все. Это я о давнишних экспериментах с собственным мозгом, ну ты помнишь. Пожизненная терапия позволила мне не сойти с ума и не сдохнуть, но, кажется, она скоро будет и не нужна. По естественным причинам.
- Прекрати.
- Нет, Дэвид, я серьезно. Всем, поигравшим с собственным мозгом, не повезло. Сохранить продолжительность их генномодифицированной жизни не удалось даже нашей медицине. Что особенно обидно, с учетом того, что именно хомокреаторство неимоверно ускорило прогресс этой самой медицины, - меняя тему, - Понимаю, я сегодня немного увлекся, человек в любом случае сохранится и на Земле, пока она есть, и на экзопланетах, очень хотелось бы верить. Но в любом случае наше человечество будет периферией нового мира. А природа поставила предел нашим манипуляциям с генами, ограничила нас в нашем глумлении над ДНК. Пусть, казалось бы, пример моих коллег говорит об обратном, но пределы все ж таки есть. К добру ли это? Не знаю. Хотелось бы, чтобы у нас получилось хотя бы с бессмертием. Не идти же нам к бессмертию, вцепившись в подол Магды Бертсон, в самом-то деле. Как ты, понимаешь, я уже не для себя стараюсь... да. Кстати, а как там твой ученик?
- Рано еще говорить о чем-то определенном, но здесь у нас претензия на то, чтобы выйти за рамки дихотомии "человек - дополненный человек", в которую мы все, так сказать, всей планетой и уперлись. Но если у Пауна получится хоть что-то....
Они говорят о ее Джонни?! Но почему она не знала, что Джонни ученик Хогена? И при чем здесь Столман?
- Боюсь только, как бы метафизика не победила у него физику, несмотря на то, что она квантовая, - начал Столман, - Ему нужно то, что мы, эвфемизмом прикрывшись, называем переходом, попыткой человека получить принципиально новый уровень свободы от материи, оставаясь именно человеком... а Джонни все чаще и чаще рассматривает сие как попытку, как там у него?
- Посмотреть на предельные наши вопросы с "другой стороны", "выйдя за", "с изнанки". Попытаться перескочить через предельное, последнее, абсолютное. Не постичь непостижимое (он же считает себя реалистом), не достичь недостижимого, не выхватить истину, а пробиться сквозь них.
- Он ничего не найдет. Почему ты не объяснил ему, Хоген? Нет никакого "за".
- Мне, кажется, он это знает. Насколько я понял, он отдает себе отчет, что дальше - ничего. Но он хочет новой глубины этого ничего.
- Зачем? - хмыкнул Столман.
- Очень неправильный вопрос. Чиркнуть собою-спичкой об эту сферу. И при чем здесь твое "зачем"? А еще он надеется высветить преодоленное им, добавить что-то такое преодоленному или его отсутствию, если здесь все же отсутствие.
- Добавить тому, что выше и глубже него? Добавить то, чего не имеет сам? - задумался Столман.
- Примерно, - Хоген пытается скрыть волнение.
- Не к добру все это. Чует мое сердце, не к добру.
- Мне тоже кажется, что не к добру, но несколько по другой причине. А ты, Глен Столман, пусть ты и гений, конечно, но все-таки филистер. Но ты в голову не бери, потому как Джонни, слава тебе господи, знает об эксперименте и о своей свободе в нем не все, далеко не все.
- Для эксперимента нужна вера в успех, вера в свою правоту, а уж никак не то, что развел тут Джонни... Понимаю, конечно, сейчас ты скажешь: его неудача будет очень важна. Согласен. Но нам-то нужна "удача" и только она.
- Как бы нам только не сделаться со всеми нашими "удачами", не стать по дороге нашей от победы к победе, пусть всесильными, пусть свободными, но все ж таки плоскими, - начал было Хоген.
- Может, ему лучше так и остаться в переходном своем состоянии? Так оно как-то спокойнее будет. К тому же, сдается мне, что ты, Хоген, все меньше и меньше можешь его контролировать. И эта его любовь. Говорил я тебе, не надо было разрешать ему все эти годы выходить на связь с кем бы то ни было на Земле. Нет, даже я, филистер, не против любви, но как-то это не вовремя. Кстати, кто она?
- Кто ж ее знает, Джонни у нас такой скрытный, слова не вытянешь. Кстати, если она действительно любит его, я ей не завидую. Завтра в открытом доступе появится окончательный список пассажиров транспортника, отправляющегося на Дронт, тогда и узнаем. Вряд ли туда летит так уж много женщин. Я представляю примерно вкусы Джонни. Так что по одним уже только их фото и биометрии нетрудно будет вычислить. Мы успеем ее проинструктировать. Линда, куда ты?
Эпилог
Что же, пора. Папа сядет за руль машины, и они поедут на космодром. Линда попросила, чтобы именно ехать, а не лететь на их катере-флаере. Мама хлопочет над вещами Линды, что давно уже собраны - все пытается хоть чем-то занять себя. Папа, наверное, специально пошел к машине раньше срока и долго возится с ней, чтобы избежать тягостных пауз и разговоров "ни о чем" перед дорогой.
Звонок в дверь. На пороге робот-разносчик: "Посылка от бабушки Магды. Пирожки на дорожку". Линда и мама переглянулись: "Магда в своем репертуаре". И почему-то вдруг ушло напряжение, им стало легко. Папа машет со двора: машина готова. "Ты иди, мама, садись. Я сейчас".
Линда поднялась в свою комнату. Больше она никогда не зайдет сюда. Теперь она точно знает это. Хоген, Столман, вообще Земля - почему даже в самых высоких, в самых главных замыслах наших есть какая-то нечистота? Почему даже лучшее получается с примесью чего-то недоброго, низкого даже? А замысел надо воплощать. Обязательно. Только зря они все обольщаются,
