Шрифт:
Закладка:
Постепенно город успокоился, а белые смирились с последствиями переворота. Им оставили их дома, магазины, библиотеки, харчевни, лишив лишь доступа к энергетической подпитке. Оказалось, что субстанция, полученная от душ, направлялась на бытовые удобства. Подогреть воду, охладить помещения в жару, запустить уборочную технику в жилище.
Лару просто трясло от такого живодёрского эгоизма. Если бы не Кассиэль, её могли убить и пустить на подпитку пылесоса. Возможно, душа её не рождённого малыша накалила какому-нибудь пернатому ублюдку утюг, чтобы погладить пару рубашек.
Лариса ненавидела всех небарийцев независимо от цвета крыльев. Только Кассиэль и Рамиэль удостоились прощения, да и то её передёргивало и от них после всего увиденного. Она мечтала быстрее убраться из мира жестоких монстров, мимикрирующих под образ ангелов. Столько жестокости, скрытой завесой крыльев. Столько уродливой гнили, припорошённой белыми перьями.
Кажется, она первая бежала в подземелье, поскальзываясь на мокрых ступенях, стёсывая о грубый камень локти и не обращая на это внимание. За ней спускались Инга и Кас, держащий уснувшего сына, а замыкал процессию Стас, помогающий идти Рамиэлю.
Гезария предлагал Раму остаться, но на Небарии его давно ничего не держало. Он всего лишь попросил последней встречи с отцом, где молча посмотрел ему в глаза, окончательно убедившись, что тот совсем не сожалеет о сотворённом. И речь шла не только о крыльях. Сехейя не страдал муками совести, до сих пор считая, что он во всём прав. Бесполезная встреча, не принёсшая Рамиэлю успокоения.
Гезария, Хорун и Адонай ждали внизу, растеряно обходя вросшую в пол колонну, окутанную слабым свечением. По спирали больше не ползли разноцветные шары, а вытянутые сосуды мутнели пустотой.
—У нас плохие новости,— развёл руками Гезар, увидев спустившуюся компанию.— Без душ никого переместить не получится. Даже если на остатках скопленной энергии удастся протолкнуть вас в грань, то из неё вы не выберетесь.
—И что нам делать?— взвизгнула Лариса, нервно переплетя пальцы в замок. Она уже всем сердцем была дома, в недоступности от убийц и зверей, и возникшие препоны накрывали её истерикой.— Предлагаете остаться здесь?
—Я предложил выловить в саду парочку,— кашлянул Хорун, глянув на хранителя.— Но Адонай наотрез отказался. Других вариантов нет.
Все задумались, молча уставившись на бесполезную машину, подмигивающую белой пульсацией. Каждый пытался смириться с неизбежным и найти что-то положительное в отрицательном. Никто не обратил внимание на Рамиэля, огибающего их по дуге и приближающегося к пустым колбам.
—Душа есть,— подвёл руку с клинком к груди Рам, не отрывая прощального взгляда от сына.— Верни их домой, Гезария. Им здесь не место.
—Отец, нет!— кинулся к Рамиэлю Стас, но остриё с нажимом без сомнения вошло в грудь.
—Без крыльев я всё равно не смогу жить,— прошептал Рам, медленно сползая на пол и вдавливая рукоятку клинка до упора.— Не позволяй лишить себя любви. Не допуская моих ошибок.
—Мы могли придумать что-нибудь,— упал на колени Стас, склонившись над отцом.— Мы могли…
Рамиэль больше не слышал сына. Тонкая, прозрачная дымка отделилась от тела, взмахнула призрачными крыльями и устремилась к включённой машине, с жадностью всосавшей душу Рама в механические внутренности. Сразу вспыхнула спираль, опоясывающая колонну, потолок заискрил яркой иллюминацией, воздух зарябил куполом, заряженным энергией.
—Поторопитесь,— кивнул Кассу Гезар, подался к Стасу и сжал ладонью его плечо.— Не обесценивай жертву отца. Он хотел вернуть тебя домой.
Кассиэль покрепче перехватил малыша, морщась от предстоящего перехода через мутную грань, коснулся спины Инги, подталкивая её вперёд, и попрощался взглядом с Гезария. Теперь уже навсегда. Последний запуск машины, и в человеческий мир смогут проникать лишь тени собирателей, чтобы подхватить и переместить души, освобождённые от оболочки тела.
Кас шагнул в нестабильное марево, растворившее стену, содрогнулся от подступившей тошноты и вывалился в уже знакомом, разрушенном здание на территории промышленной зоны. Инга остановилась рядом, покачнулась от накатившей слабости, глотнула пыльный воздух, стирая липкую испарину, выступившую на лбу и висках.
Здесь дышалось по-другому. Горче, тяжелее, но в тоже время роднее, как будто попала домой и нужно всего лишь открыть окна, чтобы проветрить.
Следом в пространстве материализовалась Лара, испуганно оглядываясь назад и безмолвно зовя Стаса. Время растянулось, видимая только Кассиэлю рябь тревожно вибрировала, уменьшаясь в размере, а Долгов до сих пор не вышел из грани.
—Стас. Стасик,— жалобно заныла Лара, осматривая ободранные стены и потрескавшийся потолок.
Её втолкнули в открывшийся портал, не дав забрать любимого мужчину. Он так и остался склонённым над отцом, кажется, не слыша никого вокруг. Боль, перекосившая лицо — последнее, что Лариса увидела, глянув на Стаса. Столько потерь, бесконечной каруселью, крутящихся в его жизни.
Кассиэль уловил треск, предшествующий хлопку, с которым разъединяются оболочки миров и закрывается разлом. Секунда, две… и с ощутимым толчком из пустоты вылетел Стас, грузно рухнув на бетонный пол. Сразу чужеродное пространство сузилось до размера пылинки и сщёлкнулось, запуская текущее время реальности. Из провалов окон ворвался порыв ветра, поднимая вверх частицы штукатурки и старую листву.
—Они выбросили меня как мусор,— тяжело поднялся на колени Долгов, потирая ушибленные рёбра.— Не дали забрать отца, чтобы похоронить его возле матери.
—У тебя ничего не получилось бы,— просветил его Кас, с заботой поправляя одеяльце на сыне.— Попав сюда, тело Рамиэля осыпалось бы прахом, оставив после себя только пепельное пятно. Он лишь временно принадлежал этому миру.
—Как и ты?— то ли спросила, то ли утвердительно заметила Инга, с тревогой глядя на мужа.— Случись что, и от тебя останется лишь воспоминание?
—Этого не случится,— ободряюще подмигнул ей Кассиэль, обнимая и прижимая к себе, насколько позволял малыш, продолжающий мерно сопеть в окутанном тепле.— Пора выбираться и приобщаться к обычной жизни. Осадное положение и беготня от Совета закончились. Мы победили, людишки в безопасности, Небария встала на путь исцеления. Рамиэль пожертвовал собой не напрасно.
Уже дома, обнимая сидящую на его коленях Лару, Стас позволил себе окунуться в объёмное горе. Оно без малейшей нежности касалось его изнутри, задевая болезненно натянутые струны. Печальная мелодия, сдавливающая тисками сердце и мешающая полноценно дышать.
Неполный год, проведённый с отцом,— так мало для мальчишки, чудом уцелевшего в душе Долгова. Столько лет ждать, мечтать, а потом получить и потерять, не успев насытиться чувством близкого родства, ощущением поддержки, знанием, что он теперь с тобой.
Странно, но самое яркое воспоминание, вспыхнувшее в сознание, касалось первого полёта в момент знакомства с Рамиэлем. Страх, неверие, обида и слова, взрывающие устоявшийся быт: «Здравствуй, Стас. Ты стал совсем взрослым, сынок. Мама тобой гордилась бы».
