— Неизвестно, когда пан Марын вернется из леса. Иногда он бывает там до поздней ночи.

— Ничего. Я подожду, — заявила женщина и достала из кармана курточки кожаный портсигар. Открыла его и протянула в сторону Вероники.

— Спасибо, не курю, — неизвестно, отчего, говоря это, она покраснела. А ведь ничего плохого нет в том, что она не курит. И отчего в обществе этой женщины она чувствует себя такой оробевшей? Это глупо. Однако не смогла сломать в себе робость и направилась в дом.

— Вы заняты? — остановил ее вопрос. — Может, сядете рядом со мной? Поговорим. Мне интересно, как здесь живет мой муж, что делает, как чувствует себя.

Вероника остановилась. Повернулась и почувствовала, что та заметила ее только минуту назад. Вероника почти физически ощутила на себе скользящий по ее телу взгляд коричневых глаз этой женщины. «Она оценивает меня так, как я оценивала гуся у Лешняков», — подумала Вероника.

Внезапно робость исчезла. Она чувствовала себя женщиной красивой, а кроме того, более молодой, чем та. Наверняка она не была такой светской, а может быть, и такой образованной, не одевалась так хорошо, но ведь Хорст Собота и Кулеша много раз повторяли, что она начитанна и много знает о свете.

— Это странно, что вы у меня спрашиваете, что делает и как живет пан Марын. Ведь это вы его жена.

Та сильно затянулась сигаретным дымом. Может, хотела выиграть время, чтобы обдумать ответ?

— Мы разошлись. Я приехала сюда именно затем, чтобы окончательно обсудить с ним кое-какие дела.

Вероника кивнула головой, что поняла. Но что-то в ней бунтовало против этой женщины. Она, однако, подавила чувство бунта и отчуждения, потому что сейчас ей представился, похоже, единственный случай узнать что-либо о Марыне.

— Пан Марын, — сказала она, — работает охотинспектором. Ловит браконьеров. Я немного могу вам рассказать, потому что мало его знаю. Он просто снимает комнату в доме моего опекуна. Я с мужем живу в соседнем лесничестве.

— Понимаю, — Левой рукой дама провела по своим светлым длинным волосам. Она не могла не заметить руки Вероники, которая так ее положила, чтобы та видела обручальное кольцо. Об этом обручальном кольце — совершенно уже, наверное, не нужном — Вероника попросту забыла. Женщина повернула старательно подрисованное лицо с очень правильными чертами. Запах ее духов уже не казался Веронике одуряющим, а наоборот, очень приятным.

— У него здесь есть девушка, правда? — спросила она шутливым тоном. Вероника стиснула губы.

— Если бы была, я не сказала бы вам об этом. Но могу вам сообщить, что никакой девушки у него нет. Впрочем, почему это вас интересует, раз вы его оставили?

— Откуда вы знаете, что это я его оставила? — спросила та. Похоже, она только сейчас поняла, что имеет дело не с простой деревенской гусыней и должна следить за своими словами. Она прибавила:

— Мой муж говорил вам о наших делах?

— Нет. Но я слышала, как он рассказывал моему мужу о женщинах, которые в трудной для мужчины ситуации идут за ним на самый край света. Хоть в самую глушь. А вы за ним не пошли.

— Он так говорил? — удивилась она, похоже, искренне. — Это очень странные слова в устах моего бывшего мужа. А кроме того, может быть, эта глушь для него — самое подходящее место.

— Он похож на человека, который привык к другой жизни. Здесь он должен ловить браконьеров. Это опасная работа.

— Вы, кажется, очень ему сочувствуете…

Вероника не смогла сдержать румянца. Это ее рассердило.

— Я сказала вам, что мало знаю вашего мужа. Но знаю то, что некому выстирать ему рубашку и приготовить обед.

— Я тоже не умею готовить, — пожала та плечами.

Она на минуту замолчала, задумалась, а потом снова украдкой бросила на Веронику несколько взглядов. На ее открытую грудь, на голые колени, на лицо с пухлыми губами и черными бровями.

— Мой муж — очень красивый мужчина, — сказала она, глядя прямо перед собой. — И в нем есть что-то странно покоряющее. Он нравится женщинам. Но он не умеет любить. За любовь он не платит таким же чувством. Я ушла от него не потому, что у него появились проблемы, а потому, что я полюбила другого человека. Но я его, однако, люблю и привезла ему машину. Она может ему пригодиться.

— У него есть лошадь, — возразила Вероника. И нашла в себе смелость, чтобы спросить:

— Кем был ваш муж до того, как сюда приехал?

Женщина громко рассмеялась. Она смеялась долго, немного деланно, что разозлило Веронику.

— Вы мне не скажете этого? — она встала с лавки.

— Я могу выдать только одно: он был оборотнем.

— Вы надо мной смеетесь.

— Нет, — посерьезнела та. — Я говорю правду. Это оборотень. Вы молоды и красивы. Будьте осторожны. Вы, наверное, знаете сказку про Красную Шапочку и волка, который съел бабушку. «Почему, бабушка, у тебя такие красивые зубы?» У него очень красивые зубы, правда? И такие ясные голубые глаза.

— Вы его не любите.

— Мне казалось, что люблю. Но потом я полюбила другого и тогда поняла, что такое любовь.

— Он причинял вам боль, — догадалась Вероника. Та удивилась.

— Боль? Нет. Разве я похожа на женщину, которая позволяет причинять себе боль? Но предупреждаю, что с вами будет иначе. Вам это будет очень больно. Вероника поняла, что они говорят о разном.

— Вы встретили меня здесь и думаете, что я бегаю за вашим мужем. А он меня вообще не интересует. Мне просто не подходит этот тип мужчины. Не мой размер. Женщина поправила волосы и посмотрела на часы.

— Наверное, я не буду дольше ждать, — сказала она. — У меня не очень много времени. Мне неприятно, что я так плохо говорила о своем бывшем муже. Но это попросту женская солидарность. Ясно, что вы в него немного влюблены. Впрочем, это в самом деле меня нисколько не трогает. Я пригнала ему машину и хотела, чтобы он отвез меня на ней на станцию.

— Лучше бы вы привезли ему теплые кальсоны, теплые носки, еще несколько сорочек, — сказала Вероника.

— Да, наверное, — согласилась та. — Но об этом пусть уже подумает другая женщина.

— У него нет другой женщины.

— Пусть поищет.

Она резко встала с лавки. Посмотрела на Веронику, с ног до головы смерила ее взглядом.

— Красивая, молодая, свежая, хорошо развитая. Таких молодых овечек мой бывший муж привык хрупать на завтрак. Потому что на обед и ужин ему требовалось что-то более пикантное. Я никогда не