Шрифт:
Закладка:
– Я невинен, невинен… о-о-о-о… Я принес тебе только духи, я не знаю, откуда взялась склянка с мазью… Все это гнусная клевета Катона, клянусь своей семьей… Пощади хотя бы мою дочь, повелитель!
На лице Фурия, раскрасневшемся от ярости и близости живого огня, надулись синие жилы, а воспаленные глаза, казалось, готовы были вылезти из орбит.
– Катон трясется над своими счетами, он – старый скряга и трус. Катон может запрятать от меня пару миллионов сестерциев, но никогда не осмелится на убийство. А вот ты… именно ты всегда мутил воду, спаивал меня дешевым пойлом так, что я сутками валялся без сил, пока ты распоряжался моей империей, это ты подсылал ко мне грязных девок – от твоих мерзких шлюх я получил свои болезни и свел возлюбленную Марциллу в могилу. Ты нас разлучил, презренный червяк, могильная падаль! Я сейчас выжгу твои проклятые яйца, ублюдок, получай…
Новый вопль обреченного разорвал тишину двора уединенной усадьбы, старые надсмотрщики поежились, оглядываясь на маленькие окошечки подвала, и тут же суетливо взмахнули бичами, заставляя утомленных рабов снова взяться за вечерние дела – уборка двора, разгрузка новой партии повозок с продуктами, доставка воды и уход за саженцами.
Казни и пытки – обычное развлечение хозяина виллы давно уже никого здесь не поражали. Но сегодня в эргастуле содержится воистину особенный пленник – некогда почти всесильный Дакрон, правая рука покойного Тиберия, друг и наставник молодого Фурия.
Интересно, доживет ли он до утра… Уж слишком утробно воет, распугивая мулов и коз.
– Заклинаю памятью твоей матери – пощади мою до-о-очь! – едва ворочал опухшим языком несчастный Дакрон.
– Твою раскрашенную кобылу Эннию я отдам на потеху солдатам, а сучку помоложе продам на торгах. Хорошая мысль! Я устрою лупанар прямо во дворце, на твою смазливую девку будет немалый спрос, хотя, говорят, она уже переспала со всей Остией, пока ты был нищим легионером и не мог содержать семью. Вонючий отброс! Ты втерся в доверие дряхлому деду, был незаменим при Тиберии, но я-то уж обойдусь без твоих советов, гадина.
Эй, Сальпий! Отрежь ему лживый язык и то, что осталось от подгоревшего члена – вышлем подарки Клавдию. Он настолько ничтожен, что я, пожалуй, оставлю ему жизнь, пусть трясется от страха до конца своих дней, любитель жирных колбас и помойной ямы между толстых ляжек своей блудницы Мессалы.
Бедный Дакрон не мог даже стонать от новых чудовищных пыток, его сознание потихоньку устремлялось в заповедные дали и священные маны-добрые духи предков уже простирали к узнику свои бесплотные руки.
А изрядно уставший Фурий с чувством полного удовлетворения покинул душную темницу, чтобы освежить тело в мраморном бассейне и принять услуги опытного массажиста. Потом будут приятные растирания с многократно проверенными ценными маслами. Мята для мягкости рук, миндаль для нежности и отбеления лица, майоран для густоты волос и бровей, пальмовое масло для груди и бедер.
В кубикулюме будут звучать арфы и флейты, по замысловатой цветной мозаике пола рассыплется легкий шафран, причудливыми веерами разлетятся лепестки белых лилий и роз.
"Нужно было взять с собой Валию. Сейчас так не хватает ее больших, чистых глаз и улыбчивых губ, наверняка таких мягких и теплых, если к ним прикоснуться. Милая, добрая Валия… Как хорошо бы смотрелось ее стройное тело на этих желтых подушках. Я бы лег головой на ее голый живот и забыл все тревоги, а она погладила бы мои волосы и сказала как говорила когда-то давно:
"Отдохни, братик, ты так устал, стражаясь со всем миром… А ведь тебе нужна одна я, глупый мой, рыженький барашек… "
По осунувшемуся лицу Фурия текли слезы умиления и жалости к самому себе. Эта разлука угнетает его, наполняя сердце скорбью и злостью, а ведь исцеление было так возможно, так близко. Стало быть, в Рим! Завтра же нужно вернуться в Рим и прижать к сердцу дорогую сестру, вновь посланную ему богами.
Глава 29. Новые грани отношений
Поверх голубого платья, украшенного лишь серебряной фибулой на правом плече, я накинула легкий муслиновый шарф – вдруг в вечернем саду будет прохладно. А еще у меня появится возможность, задумавшись, теребить длинные бахромчатые концы полотнища. Впрочем, я не собиралась долго задерживаться на вынужденном «свидании». Если Грани начнет приставать и мямлить ерунду в ответ на мои четкие вопросы, быстро покину поле переговоров.
Еще немного беспокоили мысли о Борате. Я обещала увидеться с ним, но не указала день и время. И что мне ему сказать при новой встрече… Все зашло так далеко, что одними разговорами не отделаться. Недаром наши тела договорились прежде нашего разума.
Открыто признаю, что меня влечет в суровый плен его рук, но могу ли я себе позволить подобное приключение еще раз? Хочу, но не могу. Наотрез отказываюсь снова пить настой сильфии, а возможность беременности в Античном мире меня ужасно пугает. Подвергнуть опасности жизнь невинного малыша… Нет, только не здесь, только не сейчас.
За темными миртовыми кустами показалась ажурная решетка неприметной калитки у северных ворот, я не успела даже оглядеться, как чьи-то крепкие руки развернули меня так резко, что я чуть носом не уткнулась в светлую рубаху на груди Грани.
– Зачем пугать? – беззлобно упрекнула я, пытаясь отстраниться.
– Тшш… говори тише, здесь рядом солдаты.
– И очень хорошо, разве мы от них прячемся?
– Как знать… Идем к луже под деревьями, там и поговорим.
Я только презрительно хмыкнула. Ну, кому и лужа, а по мне так очаровательный пруд с фонтанчиком в виде юной грудастой нимфы, льющей тонкую струйку воды из маленькой раковины.
Поглядывая на широкую спину херуска и кожаный пояс, украшенный металлическими бляшками, я решила с ходу брать тура за рога.
– Эй, послушай! Куда ты меня ведешь? Скоро станет совсем темно. Задерживаться в саду я не стану. А потому предлагаю беседовать по существу. Грани, ты знаешь, что твой покровитель Дакрон арестован?
Германец медленно покачал головой, от чего из пучка волос, собранного на затылке, выбилось пара длинных прядей.
– Нет, я об этом ничего не слышал. К чему ты клонишь, Валия?
Я с грустью подумала, что дипломат и политик из меня получается неважный, а потому решила говорить начистоту.
– Если Фурий
