Шрифт:
Закладка:
Седой перевел взгляд на русского, что сидел по правую руку, и тот подтвердил:
- В аэропорту встретил Васю Молчуна. Помнишь Васю, наверное. Он раньше с Рыжим был, но давно не у дел. Таксует последние лет семь-восемь, часто там у самолета стоит. До вечера катал по городу его. Ни с кем больше не встречался, не разговаривал, даже по телефону никуда не звонил, - ого тут разведка отрабатывает.
Старший Бере кивнул каким-то своим мыслям и принялся жевать рыбью стружку. На полу завозился пришедший в себя здоровый. Или он давно очнулся и просто деликатно не встревал в разговор?
- Долан, вернись за стол. Это — мой гость. Не задирай его, - прожевав, сказал Аркадий. Интересно, а «не задирай» - это как в садике нам нянечка говорила, чтобы мы не дразнились и не приставали друг к другу? Или здесь это надо понимать буквально, как медвежью заповедь, «Не задери»?
У поднявшегося Долана морда была все еще красная, а глаза мутные, но проходя мимо он как-то по-детски развел руками и изобразил на абсолютно не приспособленном для этого лице некоторое подобие раскаяния, вроде как «ну извини, кто ж знал?». Я в ответ просто чуть кивнул, типа: «бывает».
Неразговорчивый со шрамом, которого все называли «Чумпу», настрогал мне рыбы, подвинул блюдца с солью и перцем и тарелку с какими-то то ли плюшками, то ли лепешками. Вкус у лепешки был странный, как будто сметаной отдавал, а рыба была свежайшая и жирнющая.
- Куда утром полетишь? - спросил Бере-старший.
- В Белую Гору, - ответил я, справившись с куском лепешки.
- Родня там? - тут предпочитали простые фразы, видимо.
- Нет, туристом. Посмотреть, погулять по лесу, рыбу половить, - судя по лицам якутов, ничего более идиотского они представить не могли. Зачем лететь черт знает куда, если смотреть, гулять и рыбачить можно здесь?
- Далеко не гуляй. Слышал, в тех краях шатун бродит, еще хуже нашего, - один из близнецов по правую руку от Аркадия, тот, что якут, мотнул головой куда-то в сторону. Видимо, имел в виду чучело на крыльце.
- Спасибо за науку. Я далеко и не собирался, - поблагодарил я. Так, как бы теперь отсюда выбраться, чтобы и хозяев не обидеть, и лишнего не натворить? Кажется, лимит чудес у ангела-хранителя иссяк еще на тех ядреных мантах в китайском кабаке. А для этих вечерних танцев с разговорами он мне, видимо, вовсе отгрузил большим авансом.
В барсетке оказались какие-то документы и приличная сумма денег. Настолько приличная, что внутренний скептик, подвывая, затянул: «откры-ы-ытое хищение чужого иму-у-ущества в осо-о-обо крупном размере, сто шестьдесят первая, пункт третий — от шести до двена-а-адцати!». Несмотря на то, что грабеж прошел не по плану, Аркадий смотрел на сына, которого звали Костей, со сдержанной гордостью. А я думал о том, как все в мире переменчиво. Раньше Аркадий и Константин смешили людей с экранов и театральных сцен. А сейчас — обносят. Сам я не так давно сидел в продавленном офисном кресле и заштопанных брюках и мечтал, что смогу купить новые кроссовки, когда закрою хотя бы два кредита. А сейчас — сижу за одним столом с матерыми северными волками. И хоть бы что.
- Дима, у тебя дети есть? - неожиданно спросил Бере-старший.
- Двое, сыну шестнадцать, дочке пять, - не сразу вынырнув из своих мыслей ответил я.
- Ты хочешь, чтобы они прожили такую же жизнь, как и ты? - выпивали за этим столом, насколько я заметил, с другой стороны, а на философию потянуло этот край. Парадокс.
- Я много думал по этому поводу, Аркадий, - снова поперла из меня честность, - и решил вот что. Своей я им точно не желаю. Повторять мои ошибки — наверное, и двух жизней не хватит. С женой говорили как-то насчет «кем ты хочешь, чтобы они стали». И я остановился на том, что очень, изо всех сил хочу, чтобы они были не кем-то, а счастливы. И точно все для этого сделаю.
- Костина мать так же говорила. Лишь бы был здоров и счастлив, - неожиданным голосом проговорил седой. Человеческим.
- Согласен я ней. Мой старший хочет быть экономистом. По крайней мере, пока. Но если придет и скажет, что решил быть музыкантом, врачом, строителем — ради Бога. Не дело, когда свои ошибки пытаешься исправлять в том, кто их не совершал. И кто в твоих-то уж точно не виноват.
- Хорошо сказал, - заметил якут-близнец. Чумпу покивал головой. Бере-старший смотрел на Костю и, я искренне на это надеялся, делал для себя и него какие-то выводы.
Мы попрощались хорошо, за руку, с каждым. Последним было крепкое рукопожатие Аркадия.
- Будешь в поселке — зайди пообедать к Самвелу. Привет от меня передавай, - негромко, но со значением сказал он напоследок.
До гостиницы меня проводили Чумпу и Долан. Здоровый вел себя, как ни в чем не бывало, и всю дорогу, судя по интонации, подкалывал молчуна, который что-то сипел и щелкал в ответ. Я шагал рядом, как телезритель программы «В мире животных», только без поясняющих комментариев Николая Николаевича — просто наблюдал за фауной криминального мира Якутска в естественной среде обитания, так сказать. Когда эта парочка завела меня в лобби, навстречу нам над стойкой поднялась заспанная Сандаара. И я впервые увидел, что у якутянок глаза могут становиться очень круглыми.
- Бывай, Волков! - гулко сказал на прощание великан, и потряс мне руку. Чумпу издал что-то негромкое, одинаково похожее на звук старого модема и стрекотание сороки, и хлопнул меня по плечу. Когда я уходил в сторону лифта, Сандаара оставалась стоять, глядя на входную дверь. И приводить глаза обратно, в предусмотренное природой состояние, кажется, не собиралась.
Глава 16. Белая Гора. Теплая встреча.
Несмотря на крайне насыщенные прошлые сутки, мне удалось отлично выспаться. Даже хорошо, что был на дворе не стоял полярный день. Помнится, когда-то давно я впервые прилетел в командировку за полярный круг и от души радовался, что солнышко не заходит, и работать можно круглосуточно. На вторые сутки ажиотаж подспал, а на четвертые пришла расплата. А здесь — зашел, дверь захлопнул, отбил сообщение Головину:
