— Что ты имеешь в виду? — нерешительно спрашиваю я.

— Эта киска, эти сиськи, эта задница, — прохрипел он, все еще полностью сидя во мне. — Ты, блядь, создана для меня. Мне никогда не будет достаточно. — Облегчение переполняет меня. Он имеет в виду только секс.

Когда он видит, что я еще не контролирую свои конечности, он поднимает меня из бассейна, а затем выпрыгивает вслед за мной. Одним быстрым движением он перекидывает меня через плечо.

— Даниил, опусти меня! Что ты делаешь? — Но он не останавливается. Он даже не реагирует, неся меня к джакузи у бассейна, расположенный в скальном гроте с каскадным водопадом над головой. — Черт, как здорово, — восклицаю я, опускаясь в него, и горячая бурлящая вода успокаивает мои мышцы.

— Андрей установил его после того, как женился на Джорджии. Я не хочу думать о всех тех махинациях, которые здесь происходили.

— Гадость! — Мои глаза распахиваются, и я едва не выпрыгиваю из воды, но успеваю уловить озорной блеск в его глазах, когда он разражается смехом, и я стряхиваю воду в его сторону.

— Hijo de puta, — шиплю я.

— Мне нравится, когда ты говоришь по-испански. Почему я слышу, как ты говоришь по-испански только с Эрис?

— Мне удобнее говорить по-английски. Мой отец — американец, он не говорил по-испански, поэтому в нашей семье в основном говорили на этом языке.

— А твой дядя?

— Наверное, смесь. Английский, когда мы были в Штатах, испанский, когда мы были в Колумбии. Но в основном я общалась с персоналом. Мой дядя и Хорхе всегда были заняты тем, чем они занимаются.

Он поднимает на меня бровь.

— Ты знаешь, чем они занимаются?

— Я знаю основы. Они производят и продают наркотики. — Я пожимаю плечами и погружаюсь в бурлящую воду. Я молчу минуту, набираясь смелости, чтобы задать вопрос, который я не очень хочу знать, но должна задать. — Чем занимаются Козловы?

Даниил неловко отодвигается. Мои слова заполняют пустоту, и вопрос повисает между нами, как наковальня.

— Я тебе доверяю, но это не то, что мы можем обсуждать. — Что-то сжимается в моей груди при слове "доверие". Такое тяжелое слово для нас. Его пальцы проводят по моему подбородку, а затем поднимаются вверх, проводя по щеке до бровей. Он изучает мое лицо так, как не делал этого раньше. — Я могу сказать тебе следующее. Мы не занимаемся торговлей людьми.

— Ты имеешь в виду проституцию?

Он кивает.

— Не только это. Любая торговля людьми. Мы не будем к этому иметь отношение.

— Наркотики?

Он смотрит в сторону каскада воды, падающего прямо перед нами, как заслон.

— Не напрямую. Мы контролируем основные маршруты поставок на Восточное побережье. Это одна из тех вещей, которые делают нас такими могущественными. — Я открываю рот, чтобы задать еще один вопрос, но он качает головой. — Почему так много вопросов?

— Разве я не имею права знать, как твоя жена, — говорю я, делая ударение на последнем слове. — Мой дядя обращался со мной как с ребенком. Я не имела права распоряжаться своей жизнью, своим будущим. Я не могу так больше поступать, — предупреждаю я его. — Какова истинная причина нашего переезда сюда?

— Есть угрозы, превышающие обычные, — признается он. — Я не могу поделиться подробностями, но я не хочу, чтобы ты беспокоилась об этом. Здесь ты будешь в безопасности.

Безопасность. Такое ложное обещание. Ведь если Даниил когда-нибудь узнает, что мне нужно, он будет тем человеком, от которого мне понадобится защита.

Но жизнь здесь — это та возможность, которую я так долго ждала. Козловы ведут, по крайней мере, часть своих дел из поместья. Возможно, это мой единственный реальный шанс дать федералам что-то, что они смогут использовать, прежде чем потеряют интерес ко мне, моему делу и гибели моей семьи.

— Это имеет отношение к моему дяде? — спрашиваю я. Даниил подозрительно мало говорил о работе с Зегасом, хотя я знаю, что он должен регулярно общаться с Хорхе и другими высокопоставленными членами картеля. Он ненавидит Хорхе, это ясно, и, возможно, это как-то связано со мной. От этой мысли по моей коже пробегает довольная рябь.

Его взгляд переходит на меня, когда он погружается в бурлящую воду.

— Почему ты так думаешь?

Потому что мой дядя — самый гнусный двуличный ублюдок, которого я имела несчастье знать. Но если я проявлю такую ненависть к дяде, это откроет дверь для вопросов, на которые я не хочу отвечать.

— Я не знаю, — говорю я. Пытаясь отвлечься, я потягиваюсь, позволяя своей груди всплыть над водой. — Ты сказал мне, что работаешь с Хорхе, и ты действительно наставил на него пистолет на нашей свадьбе. — Я усмехаюсь при этом воспоминании.

Между его губ вырывается шипение.

— Мы работаем над нашими разногласиями. — Но я замечаю, как напрягается его челюсть, и откладываю эту информацию на потом.

— А как же твоя безопасность?

Его смех холодный и жесткий.

— Моя жизнь всегда в опасности. Ничего не изменилось.

Где-то в глубине души расцветает беспокойство, и оно мне не нравится. Я теряюсь в Данииле, поглощенная этими моментами связи между нами, и если я позволю этому случиться, все будет потеряно.

Ведь в конце концов он тоже предаст меня. Братский бизнес превыше всего, так всегда бывает. Я говорю себе, что он не такой, как мой дядя, но как он может быть таким? Он родился и вырос в Братстве, и оно ничем не отличается от любой другой организованной преступной семьи.

Я поднимаюсь из воды, пар вьется вокруг меня, как клубы дыма.

— Я устала, — говорю я. — Пойдем наверх.

Он встает, притягивает меня к себе, позволяя нашим обнаженным телам скользить вместе. Несмотря на тепло, прилипшее к моей коже, я чувствую лишь ледяной ожог от предательства.

ГЛАВА 24

Бьянка

— Ну, как ты здесь устроилась? — Джорджия откидывается на спинку кресла и подставляет лицо солнцу, пытаясь впитать угасающие послеполуденные лучи. Мы пьем коктейли перед ужином на террасе, шум океана смешивается с далеким криком чаек.

Я не могу удержаться от ухмылки.

— Все идет хорошо, — признаю я. — Жизнь за городом пошла мне на пользу, а быть у океана — просто мечта. — Это правда, я нашла здесь ритм жизни, который благотворно влияет на мою душу: наслаждаюсь прекрасной погодой ранней осени, гуляю по пляжу с Эрис, играющей в прибое, провожу часы в библиотеке, погружаясь в книгу, и, конечно, Даниил.

Он все так же занят, как и раньше, но у него появилось больше времени для меня. Моя рука тянется вверх и проводит по тонкой