Шрифт:
Закладка:
Я уже и сам почуял хист, слабый, двухрубцовый. А когда от стены отделился маленький волосатый человек, облегченно выдохнул и отпустил рукоять ножа. Домовой.
— Приветствую тебя, рубежник Стралана.
— И тебе не хворать.
— Меня зовут Момой, я домовой.
— Тебе бы рэп писать, Момой-домовой. У нас примерно на таком уровне рифмы в шоу-бизнесе и востребованы, — я сел на топчан, поджав под себя ноги. — Я Матвей. Чего пришел?
— Я хочу проситься в услужение. Забери меня с собой, Матвей.
— Вот ведь мерзавец, сс… — возмутилась Лихо. Хорошо, что слышал ее только я, потому домашняя нечисть не отреагировала. Впрочем, как и я. Ждал дальнейших объяснений от Юнии. — Я в последний раз такого наглого и недостойного домового видела… Никогда, сс…
— А что не так? — постарался я спросить на русском.
Вообще, общение с Лихо выходило мне боком. Ей-то все равно, ее никто не слышит. А вот я выгляжу сумасшедшим.
— У него же хозяин есть, — ответила Лихо. — И не просто хозяин. Он живет в этом доме.
— А разве так можно? — удивился я.
— Его и спроси, сс…
Ладно, мы не гордые. К тому же, мне и самому было интересно.
— Разве ты можешь уйти от Анфалара, который является твоим хозяином? — спросил я.
Домовой трусливо затряс губой, ну, или что там у него было в районе рта под этими многочисленными волосами. Однако же ответил.
— Я вольное существо. Достаточно лишь предложить покинуть мне дом. Кинь сапог, а я в нем укроюсь.
— Гад, сс… Вот сколько говорили плохого о нашей нечисти, а она сроду на такое не сподобилась бы. Не в своем праве, сс…
Кстати, действительно. Мой бес, на что была поначалу пропащая душа, а он меня не бросил даже в самых отчаянных ситуациях. Ладно, бросал, но потом возвращался.
С другой стороны, домового при большом желании можно понять. Отчаянные времена требуют отчаянных мер. К тому же, нечисть вообще чувствительна ко всякого вида переменам. Вот и побежали крысы с тонущего корабля. Да я и сам понимал, что судьба этого города незавидна. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять — крепость со временем падет.
— Сейчас ты уйдешь, Момой, и мы забудем об этом разговоре. И только потому что я хороший человек, а тебе тут еще жить, я не расскажу Анфалару о твоем визите.
Домовой поклонился, попятился к стене, снова поклонился, снова попятился. И так четыре раза, прежде, чем он исчез.
— Выродок, сс… — вынесла свой вердикт Лихо. — Окажись я сейчас снаружи, выпила бы его без остатка.
— Поэтому ты и не снаружи. Не хочешь работать над своими пищевыми привычками. Что до домового, в жизни бывает всякое, — философски заключил я. — Юния, лучше ответь мне на один вопрос.
— Что же ты хочешь услышать? — елейным голосом произнесла Лихо.
И сразу перед глазами возникла бабушка, еще молодая, улыбающаяся, которая раскинула руки в объятиях. Вот ведь сволочь, как она так в голову забирается?
— Ты знала ту тварь. Ну, этого Хренокрыла?
— С чего ты решил, сс…? — включила святую простоту та. Я даже по голосу услышал, как она неискренна.
— Ты предупредила, что фиговина сейчас станет атаковать.
— Догадалась.
— Юния, не юли.
— Ну, и что мне за это будет, сс…? Ты меня все равно выпустишь.
— Да, только весь вопрос где и как. Одно дело — в безлюдном месте, эдакой пустыне, где все-таки у тебя есть возможность выбраться. Заляжешь там в свой летаргический сон и будешь ждать, когда кто-нибудь пройдет рядом. Другое дело, скажем, оказаться в логове тварей. Мне почему-то кажется, что там твое кунг-фу будет не особо пользоваться успехом. А чего доброго, могут и убить.
— Сс… сука ты, рубежник, — выругалась Лихо, но как-то беззлобно, словно даже устало. — Я не знаю эту тварь. Но я знаю того, кто сс… их создает.
— В смысле создает? — у меня внутри все похолодело.
Потому что одно дело — тупые, но довольно сильные твари, наделенные хистом. И совсем другое — существо, которое способно их сотворить. Что сказать — две большие разницы.
— Хорошо, рубежник. Так и быть, расскажу, что знаю, сс…
И она рассказала. Правда, с частыми паузами и своим неизменным «сс…». Словно воздуха набирала сквозь щербину между верхних зубов.
На заре миров, когда Юния была юна и прекрасна (лично мне в это верилось с трудом), Лихо не были свободны и независимы. Они прислуживали могучим кронам. Если очень грубо перевести на наш язык, то это рубежники, перешедшие за грань кощеев. То есть, ребята с пятнадцатью рубцами.
И был один из самых странных кронов, хист которого оказался завязан на сотворении новых существ. Чем больше тот их создавал, тем сильнее становился. Правда, в этой бочке с медом была пара черпаков дегтя. Крон этот обладал, как бы сказать помягче, творческой манерой восприятия реальности. Может, любил местного Эдгара Аллана По или фильмы-ужастики. Вот только его создания выходили чуток (очень сильно) жуткими.
Добавить к этому, что у крона был скверный и гневливый характер, то картина будет маслом. Каждая тварь, вышедшая из-под его руки, хотела кого-нибудь сожрать или разорвать. Или сделать это одновременно.
Благо, жили создания недолго. Рядом было множество неравнодушных людей, да и других рубежников, которым соседство с подобными монстрами приходилось не по душе.
Все вяло продолжалось до тех пор, пока пацаны из одного района не поделили что-то с братвой из другого. В простонародье это называлось Концом света, Апокалипсисом или Битвой богов. Короче, крон пошел на крона, брат на брата, дядя на тетю, Жучка на внучку и все такое.
Тот мир, который Васильич называл «Правью» чуть офигел от происходящего, нажал кнопку «Alarm» и стал спешно эвакуировать тех, кого еще можно было спасти. Многие, в том числе простые люди, нечисть и часть кронов — удрали. Наш талантливый парень с воображением, видимо, тоже. Вот он и поселился в здешних местах и продолжал баловаться своими поделками, которые стыдно было отнести даже деткам в садик.
— Если это так, Матвей, то
