перехватчики в борьбе с роями вражеских торпед.

«Медузы» получали невероятный урон. Щиты одного из вражеских кораблей пали, и теперь имперские сверхтяжелые энергетические пушки направленного действия нещадно кромсали черную сегментированную броню, выпуская на волю зеленое содержимое отвратительного нутра. Вскоре поврежденная «медуза» запузырилась. Батареи «Стигий» нашпиговали ее адамантием и ксеносский корабль раскололся пополам.

Никто не ликовал. Ни один из офицеров мостика не издал ни звука. Тишину прорезали лишь отрывистые приказы.

Вскоре флагман получил два прямых попадания в носовую часть и его увело с курса. Бранн удержал линкор от свободного вращения лишь усилием воли. Капитан знал, что они вполне могут забрать еще одну «медузу». Может две. Но на этом закончится их участие в этой битве. Во всех битвах.

Бранн уже не боялся перегрузки основных систем, хотя за последние минуты на орудийных платформах вышло из строя больше двухсот сервиторов, а тридцать техножрецов в узловых хабах сгорели заживо из-за скачков напряжения в распределительных цепях. Линкор продолжал терять корпусную броню, орудия, живую силу. Абордажные суда ксеносов взрывались уже в считанных километрах от их борта. Перехватчики все же начали уступать вражеским «рыбам».

– Правому флангу свободное построение. «Гундеструпу» и «Хорну» выйти из боя, пусть их заменит группа «Агуана». Вывести эскортники из резерва, – Балор Келл отдавал приказы машинально, понимая, что его флот уже не спасти. Но они были Авангардом Терры. Они не отступали и не сдавались.

– Прямой залп в командную башню! – выкрикнул Бранн. – Не уйти, семь секунд до сближения!

Капитан начал тщетный экстренный разворот и все на мостике похватались за хромированные поручни, которые тянулись вдоль кресел и оборудования, будучи предназначены как раз для таких моментов. Только Балор Келл и его экзактаторы не двинулись с места.

Бежать было бессмысленно. За семь секунд легионеры сумели бы выбраться. Но не смертные. И все равно это не имело значения, потому что попадание зеленого вещества сожжет всю верхнюю треть командной надстройки линкора, не только мостик.

Это был конец.

Внезапно черная тень заслонила обзорные экраны, а маячки, отображавшие снаряды зеленого вещества на сбоившем гололите, погасли. Примарх сначала подумал, что это ошибка. Но прошло девять секунд, потом двенадцать. Он бросил взгляд на линзы ауспексов. Те показывали какую-то ахинею.

– Что происходит, – примарх медленно обернулся и посмотрел на капитана. Бранн качнул головой, в его глазах понимания было не больше чем чести в эльдарской крови.

– О, великий Луг! – обронил Балор, когда показания на линзах моргнули, на миг отобразив реальное положение вещей. Этого мгновения Келлу хватило, чтобы понять, кто их спас.

Это был «Кредо Омниссии». Из-за ксеносского поля подавления многие корабли, даже линкорного тоннажа, просто не отображались на радарах. Поэтому с «Гнева Нуаду» никто не заметил приближение Ковчега, хотя тот превосходил линкор в два раза по массе и в полтора по габаритам. Оказалось, что последние пять минут он двигался по верхней полусфере, размениваясь ударами дальнобойных орудий с очередным подкреплением ксеносов. Когда Краков увидел, что корабль примарха оказался под перекрестным огнем, он, не мудрствуя лукаво, просто направил Ковчег пересекающимся курсом, чтобы защитить его собственным корпусом.

– Поддержать Ковчег с правого фланга! – рявкнул Балор Келл. – Передать сообщение Аластору Кракову! Скажите, что он раз и навсегда доказал нам: у Механикум и правда есть, чем побряцать в штанах!

Мостик одобрительно зашумел. Бранн начал отдавать приказы, чтобы поравняться с огромным Ковчегом и не перекрыть ему векторы атаки. Хотя на самом деле капитан не имел ни малейшего представления о том, где у «Кредо» расположено вооружение. Он так и не добился от марсиан планов уникального корабля, поэтому они с Балором решили, что даже сами Механикум не знают точно, как устроены эти невероятные посудины, спущенные со стапелей космических верфей еще в Золотой Век.

– Переведите хотя бы пару скан-дронов на общий план «Кредо Омнисии», – приказал Келл. Ауспексы показывали, что Ковчег аккумулирует энергию с периферийных систем. Он стрелял лэнсами, макропушками типа Марк VI Марс и мезонными батареями, но энергия была нужна для чего-то другого. Враск бы понял, но Балор просто почувствовал.

Скан-дроны вовремя взяли нужный ракурс. Ковчег выдвинулся из строя, выступив сразу против четырех «медуз», одна из которых была сильно повреждена в схватке с «Гневом Нуаду». Корабль Механикум развернулся к одному из противников и задрожал всем корпусом. Его верхняя часть с многочисленными башенками и радарными вышками приподнялась и скользнула назад, образуя в самом центре носовой части стремительно расширявшийся проем.

Из проема показалось приплюснутое орудие неизвестной конструкции. Оно плавно выдвинулось из корпуса на полкилометра. Периметр угловатого ствола засветился синевой, через несколько секунд превратившейся в непроглядное черное пламя.

А потом орудие выстрелило. От выстрела весь Ковчег содрогнулся, несколько башенок смяло отдачей, один из кормовых двигателей взорвался. Из орудия вылетел шар абсолютной тьмы. Меньше чем за удар сердца он достиг «наутилуса», маячившего во втором ряду вражеского строя и продолжавшего выпускать орды истребителей и торпед.

Балор не в полной мере понял, что увидел в следующую секунду. Шар тьмы будто прошел сквозь корпус ксеносского корабля, замерев в его центре. Эта призрачная иллюзия усилилась, когда шар начал вращаться, сминая пространство вокруг и втягивая его в себя по экватору и на полюсах. Сам свет вокруг потемнел и начал отливать полупрозрачной белизной. Ближайшие к наутилусу «торпеды» тоже начало затягивать в точку искривленного пространства.

– Сингулярность? – спросил кто-то из легионеров. Келл не знал. Никто не знал. Но по всему выходило, что «Кредо Омниссии» только что выстрелил в чужих черной дырой.

Прошло всего несколько мгновений и «наутилус» разорвало на куски. Обрывки черного корпуса и зеленого вещества стягивались в пучок к центру сингулярности, пока от них ничего ни осталось. А затем сингулярность будто пожрала сама себя и метрика пространства восстановилась, образовав в самом сердце битвы пространство, вычищенное от чего бы то ни было.

– Есть связь с Ковчегом? – Келл изогнул бровь, всматриваясь в искаженные статикой пикты, на которых «Кредо Омниссии» возвращал исходную конфигурацию, пряча в своих недрах чудовищное оружие. – Спросите у магоса, сколько еще раз он может выстрелить ЭТИМ?

Ответ пришел неожиданно быстро.

– Я предвосхитил ваш вопрос ввиду его статистической вероятности, не допускавшей альтернативных прогнозов, – механический голос Кракова звучал рвано, в нем ощущалась агрессия, хотя он был лишен явных эмоций. – На актуальный момент времени орудие «Хольмберг» больше не может быть активировано. Прогнозируемое время восстановления – сто двадцать терранских суток. Если у нас