прерывался и казался не таким громким, как обычно. В ответ на снижение спроса две из четырех производственных линий остановили, чтобы сократить количество человеко-часов и избежать износа оборудования.

Веселая мелодия запуска Windows, так контрастировавшая с настроением в офисе, заставила Главко вернуться к столу. Он опустился в кресло и забарабанил пальцами по клавиатуре, проверяя данные об эффективности производственных линий и расходах на техническое обслуживание.

«Да, мы здесь в общем-то ничего и поделать не можем», – подумал он.

Через четверть часа дверь кабинета открылась, и вошел Бруно Гай, занимающийся счет-фактурами. Один из трех его коллег. У двух других, в соответствии с принятыми профсоюзами правилами о сменной работе, как раз начался простой.

– Ну что, снова за работу, Главко? – поприветствовал его Гай. Это был невысокий мужчина, чьи волосы мышиного цвета и желтушные глаза прекрасно дополняли друг друга. Типичный наглец, считающий себя умнее всех вокруг, человек, которому несвойственны душевные терзания. И, честно говоря, некомпетентный сотрудник. Угораздило же меня выйти в эту смену, подумал Главко, вместо того, чтобы несколько дней поработать с единственной женщиной-коллегой, Памелой Денизи, которую в офисе любовно называли «грудастая». По крайней мере, так называл ее он и новый коллега-без-имени, замкнутый и молчаливый тридцатипятилетний парень.

– Ну да, – отозвался Главко.

– Хорошо, хорошо. Надо заняться делом, а то лавочку можно закрывать. Но давай сначала кофейку попьем, а?

– Ладно, – Главко был немногословен.

Потягивая очень крепкий кофе, они обсуждали несчастье, постигшее начальника. Казалось, Гай расстроен и никак не может успокоиться, но чувствовалось, что все это напускное.

– Джузеппе был таким уравновешенным человеком, такой цельной личностью. А какой сильный характер! Невозможно поверить! Иногда в голове у людей что-то ломается… Но жизнь продолжается, – добавил он тоном всезнайки, с шумом втягивая горячий кофе мокрыми губами. – Интересно, кого из нас назначат на его место?

Ориоли поперхнулся, закашлялся и весь побагровел.

– Кого из… нас? О чем ты? – пробормотал он, придя в себя.

– Разве ты не знаешь? Только у нас двоих есть высшее образование, только мы с тобой подходим. До меня дошли слухи из правления…

Страх возможной ответственности камнем упал на Главко, как спикировавший кондор. Ему даже в голову не приходило, что начальником отдела могут назначить его.

– Нет, что ты, это не мое, – замялся он. – Ты подходишь лучше, я уверен.

Бруно Гай с удовлетворением бросил на него снисходительный взгляд.

– Я тоже так думаю. Посмотрим. Скорее всего, сегодня нам позвонит директор.

Они вернулись в кабинет.

Стрелки часов так медленно ползли вперед, как будто приводились в действие изношенными шестеренками. Весь день Главко не сводил глаз с телефона, словно это была бомба замедленного действия. Но директор так и не позвонил.

В пять пятнадцать он вышел из кабинета под пристальным взглядом Гая. А когда автобус выехал из ворот, стал всматриваться в темноту за окном. Но небосвод уже покрасили чернилами, и провода слились с темнотой. Ничего не было видно. Убаюканный покачиванием автобуса, Главко задремал: ему приснился покойный начальник, танцующий на гистограммах Excel, его бледное окоченевшее лицо и огромная кроваво-красная таблетка в руке.

Вторник

Шел снег. Одеяло из белоснежных хлопьев укрыло поля, приглушая бормотание мотора.

Несмотря на плохую видимость, Главко снова разглядел силуэт на проводах. Теперь он стал ближе, и очертания были намного четче. Увиденное Главко совсем не понравилось.

– Бьюсь об заклад, что это не цапля.

Он вздохнул, откашлялся и просунул голову между двумя передними креслами, где сидела худая женщина с завивкой на рыжих волосах и пурпурными тенями. Пару раз они с ней уже болтали. Она работала в клининговой фирме, которая обслуживала завод. Несколько дней назад Главко видел, как женщина, плача, жаловалась коллеге, что ее хотят уволить. Сокращение персонала.

– Как думаете, что там такое? – спросил Ориоли, кивая на вышки электропередач.

Женщина с недоумением покосилась на него и посмотрела в окно.

– Вон там, на проводах, – Главко постарался поточнее указать направление.

От изумления ее глаза широко раскрылись. Ладно, по крайней мере, силуэт ему не мерещится. Она тоже его заметила. Но женщина вдруг перевела взгляд на Главко. В нем сквозило недоверие:

– Я ничего там не вижу, – произнесла она нарочито бодрым, как у тележурналистки, голосом.

– Но как же, мне показалось, что вы…

– Я ничего не видела. Ничего, – со злостью отчеканила женщина. Он собрался было настаивать, но ее грустные испуганные глаза заставили Главко передумать.

– Простите, – пробормотал он, отодвигаясь. Откинулся на спинку своего сидения и снова стал разглядывать вытянутый силуэт. Теперь тот, казалось, идет по проводам, ступая очень осторожно, как начинающий эквилибрист. Но вскоре и провода, и вышки, и белоснежные поля скрылись из виду.

Только когда автобус приехал на стоянку S.T.F. Spa, Ориоли удалось отогнать нелепую мысль о том, что этот темный силуэт на проводах чем-то ужасно напоминает человека.

Когда он пил кофе с Гаем, который каждое утро испытывал настоятельную потребность поболтать и нес несусветную чушь, взгляд Главко вдруг загорелся.

«Завтра я захвачу с собой бинокль», – обрадованно подумал он.

* * *

В три часа дня с отвратительно пронзительным звуком, напоминавшим визг старухи, зазвонил телефон. Главко Ориоли подскочил на стуле как пружина, а потом схватил трубку, затравленно глотая воздух и очень надеясь, что это не директор.

– С-слушаю.

– Ориоли?

– Да.

– Это директор, – сообщил голос на другом конце провода, и у Главко на мгновение остановилось сердце. – Вы могли бы зайти в мой кабинет минут через пятнадцать?

– К-конечно, конечно, – Главко почувствовал, как по лбу потекла тонкая струйка пота. – Вам нужны данные о?..

– Зайдите в мой кабинет, – отрезал строгий голос. Казалось, он доносится из пещеры. Потом трубку положили и раздался щелчок.

Главко уставился в монитор невидящими глазами. Господи, неужели он начальник отдела? Неправильно это все, не говоря уже о…

– Кто звонил?

Ориоли вздрогнул от неожиданности, вот уже второй раз за сегодня. Бруно Гай бесшумно, как хищник, подкрался сзади и теперь с подозрением поедал его глазами.

– Директор.

– А-а.

Взгляд коллеги был холоднее льда.

* * *

Директор недружелюбно смотрел на него, крутя в пальцах ручку. Ориоли раньше не замечал, какая у начальника несоразмерно большая голова.

Главко нервно ерзал на стуле, дожидаясь, когда «верховный глава» – так иронично называл его покойный льстец Мартинелли – начнет говорить.

– Случившееся ужасно, – наконец заявил директор. Казалось, его маленькие водянистые глазки заблудились на огромном лице. – Тяжелые времена, очень тяжелые. Кризис и безработица – это чертовски страшно, не правда ли? И некоторые не выдерживают. Самоубийство мистера Мартинелли поразило нас всех, но ведь жизнь продолжается, верно?

– Да, продолжается, – чуть слышно подтвердил Ориоли. Его снова бросило в пот.

– Нужно работать дальше, выполнять свои обязанности максимально хорошо, тянуть лямку, скажем так. Мы, я имею в виду руководство, хотим назначить вас новым начальником отдела. Ваш коллега Гай слишком… любит умничать, – последнее слово он прошипел как змея.

Поры Ориоли выплеснули фонтаны пота, лицо помертвело. Вопреки ожиданиям директора, вместо радости оно излучало тревогу. Директор