о новых письмах, я открыла его и обнаружила ответ редактора. Он меня, конечно, помнил, осторожно интересовался, в каком направлении я теперь собираюсь работать и что могу ему предложить. То есть теоретически он был согласен сотрудничать со мной, особенно приняв во внимание тот факт, что я обещала перечислить гонорар в фонд газеты.

Нужно назначать встречу, но сделать это без ведома Олега я не могу, придется ждать, пока он проснется.

От нечего делать позвонила Захару, тот был как-то напряжен, сказал, что почти уговорил Настю поехать, но сегодня в их квартире опять кто-то побывал, и у Насти случился нервный срыв.

– Но сейчас-то все в порядке?

– Наверное.

– То есть как это – наверное?

– Она в больнице.

– Где?!

– Стаська, ты маленькая, что ли? Где-где… в психоневрологии.

О черт… такого поворота событий я не ожидала, да еще так быстро.

– Захар, может, это даже лучше… – начала я, и тут его прорвало:

– Лучше?! Лучше, да?! Что – лучше?! Что моя жена в психушке?! И все благодаря тебе! Это ты, одержимая местью маленькая сучка, втравила нас всех в эту историю! И теперь ты живешь, а она…

– Ты идиот, Лавров?! – рявкнула я в ответ. – Она жива, какого фига ты несешь какую-то ерунду?! Отлежится и выйдет, у нее и так нервы ни к черту были! А ты… как же быстро ты забыл все, ради чего, собственно, ввязался в эту историю! Пока деньги жгли ляжку – молчал и не высовывался! Что, поток иссяк? А выхода ты так и не придумал, потому и обвиняешь меня? А в чем? В том, что денежек меньше стало? Пока они были, ты не возмущался, Захар! И не волнуйся, я все сделаю, чтобы вывести свою подругу из-под удара, можешь в этом не сомневаться!

Я бросила телефон и заплакала.

Слова Захара меня не очень задели, в душе я была даже согласна с ним. Просто я в который уже раз убедилась, что в этой жизни деньги могут разрушить все. Пока они у тебя есть или пока ты можешь их кому-то давать, все в порядке. Как только их не стало – считай, что для всех ты мертв. Не существует ничего, только деньги. Ни любви, ни дружбы – только деньги.

– Да что ж такое-то? Тебя нельзя оставить ни на секунду, оказывается – ты сразу ревешь. Вот никогда бы не подумал. – Олег стоял на пороге кухни в полотенце вокруг бедер, я даже не слышала, что он проснулся и пошел в душ. – Что опять случилось-то?

– Алексей был прав… за деньги люди готовы продать все.

– И из-за этой тонкой философской мысли ты убиваешься здесь?

– Моя подруга попала в психушку.

– Та, про которую ты вчера рассказывала?

– Да…

Олег обнял меня, погладил по голове:

– Ты ничего не могла сделать. Обычно люди не ломаются на первом ходу, у твоей подруги просто слабая нервная система. Ничего, полежит, подлечится…

– Скажи, ты тоже думаешь, что я одержима местью? – требовательно заглянув ему в глаза, спросила я.

– Я думаю, что ты все делаешь правильно.

– Мне нужно встретиться с редактором, он, кажется, заинтересовался.

– Хорошо, встретимся.

– Олег, я не думаю, что это хорошая идея – взять тебя с собой.

– А я тебе сумочка, что ли? – удивился он. – Взять – не взять… Пойдешь сама, а я за тобой присмотрю, чтобы чего не вышло. Место подскажу такое, где смогу все контролировать, не привлекая внимания к себе. Давай, не сиди, пиши ему, что будешь ждать в «Сытой рыси» в семь.

– «Сытая рысь»? – удивилась я. – Что за…

– Это хорошее место, увидишь – тебе понравится. Пойдешь одна, но я буду все время рядом, не волнуйся.

И я перестала напрягаться, написала редактору, получила подтверждение и начала собираться.

Шансов на то, что главред меня узнает, не было никаких, придется подходить к нему первой и представляться, а потом еще пару минут выслушивать всю эту чушь про изменения внешности, ничего не попишешь.

Настрой у меня был самый боевой, ссора с Захаром уже перестала казаться такой кошмарной, как всего пару часов назад.

Я бодро шагала по улице в направлении бара «Сытая рысь», не видя следовавшего за мной в отдалении Олега. И все бы ничего… Но прямо навстречу мне шел не кто иной, как господин Комаровский в штатском.

Меня словно пригвоздило к тротуару, я не могла двинуться с места, торчала столбом, как дура, посреди дороги, а Комаровский приближался. Еще секунда – и он поравняется со мной, а у меня в голове только одна мысль: вцепиться ему в морду, прямо в самодовольную, лоснящуюся морду, да так, чтобы кровь выступила. И я, наверное, так бы и сделала, если бы в сумке не зазвонил телефон.

Встрепенувшись, я вынула трубку и ответила:

– Да, слушаю.

– Ну-ка, быстро взяла себя в руки и пошла вперед, – сказала трубка голосом Самарина. – Надрать ему зад можно иным способом, и он, поверь, лучший из возможных. Иди, Стася.

– Спасибо, – шепнула я и убрала телефон обратно в сумку.

За это время Комаровский словно испарился – видимо, уехал на машине, коих на парковке справа от меня было великое множество. Как-то я не сообразила, что прохожу мимо здания городской прокуратуры, где у меня есть еще «друзья» помимо случайно оказавшегося здесь Комаровского.

Я быстро перешла на другую сторону улицы и повернула в переулок, прислонилась к забору и выдохнула. Стало полегче.

Бар «Сытая рысь» оказался довольно милым местечком, где от самого входа пахнет выпечкой – у них была собственная пекарня, и лотки со свежим хлебом стояли почти у самой двери.

Я вдруг почувствовала, что проголодалась, вспомнила, что не ела с утра, просто забыла – начинается то состояние, в котором я забываю о еде, такое всегда бывало, когда я много работала или много нервничала.

Сейчас в моей жизни начиналось и то, и другое, значит, надо быть внимательнее к себе, чтобы не свалиться раньше времени. Неплохо бы что-то съесть прямо сейчас, потому что редактора, судя по всему, еще нет.

Я выбрала столик у окна, сделала заказ и приготовилась ждать.

Еда появилась куда раньше главреда, и мне удалось хорошо поужинать перед тем, как начать уговаривать человека ввязаться в авантюру, чреватую большими неприятностями, если выражаться аккуратно.

Я не видела Олега, но чувствовала, что он где-то рядом, наблюдает за мной и мысленно поддерживает. А поддержка мне сейчас была нужна – я три года не занималась ничем, кроме написания романов, но это не требовало встреч, умения добывать информацию