бы «умереть в сапогах», как и Н. М. Пржевальский.

Почти все так и вышло.

Вот как описывает последние дни Алексея Ивановича его жена, прошедшая с ним рука об руку долгий путь, доктор биологических наук Гортензия Эдуардовна Куренцова.

«…До последних минут он был в полном сознании, читал научную книгу, только что полученную из Чехословакии, никогда не жаловался, ничего не требовал.

Ежедневно посещали его друзья, сотрудники. Он приветливо встречал их, интересовался делами в институте, в отделе. Прилетели из Москвы сын, дочка с маленьким Алешей. Захотел Алексей Иванович встать, сделал несколько шагов, вдруг — хлынула изо рта кровь, он рухнул… И все было кончено…

А ведь был он полон еще энергии, широких и смелых научных планов, желаний работать. Он хотел продолжить описание своих путешествий, хотел участвовать в фундаментальном коллективном труде «Энтомофауна Дальнего Востока». Хотел он написать и обширный и обобщающий труд о лесостепи Орловской области».

К сожалению, все это не сбылось.

Но все, что сделал он, успел сделать, поставило его имя в один ряд с такими прославленными исследователями Дальнего Востока как Н. М. Пржевальский, В. Л. Комаров, В. К. Арсеньев.

ПЕСЧАНЫЙ КРОКОДИЛ

Такой «высокий титул» серый варан носит не зря. Это — крупнейшая в стране ящерица. Да и по характеру своему он достоин, чтобы называли его крокодилом! Варан свиреп, зол, бесстрашен.

Окрашен он под цвет пустыни, под цвет желтовато-серых барханных гряд. Спина — в поперечных полосках, словно тени камыша на ней. Ляжет под куст, притаится — пройдешь мимо и не заметишь.

Встречаться с вараном мне доводилось не раз — это были памятные встречи. Видел, как ловят его другие, и тут не обошлось без приключений.

На узкой тропе

Отправился я как-то в горы поохотиться на змей, бабочек, пауков. Выбрал для этого небольшую долину: с километр длиной и метров триста шириной.

Слева горы напоминали каких-то сказочных чудовищ, вроде драконов. Склон самой близкой горы весь был в зарослях шиповника и барбариса. Шиповник уже отцветал, но ветер все еще разносил его густой аромат, от которого, словно от хмеля, слегка кружилась голова. При малейшем дуновении ветра с шиповника слетали уже не живые, розовато-синие лепестки.

За вершиной этой ближней горы, возвышаясь друг над другом, лежали в сладкой дреме еще пять или шесть таких же гор-драконов. И чем они были дальше, тем туманней. Самая дальняя и самая синяя была увенчана снегами. Из-за них медленно и гордо восходили облака.

Красновато-бурые скалы высились справа.

По всей долине ковром пестрели цветы.

Роскошнее других были высокие эремурусы. Они росли большими дружными семьями. На каждом стебле сотни розоватых цветков. Много было белых и синих ирисов, колокольчиков, камнеломок, пижм.

Я шел по берегу ручья. Над кустами, травой и цветами порхали стайки разноцветных бабочек.

…Тропа вывела меня к бурой скале, запетляла вдоль нее и скрылась где-то далеко в траве.

Вот тут, на узкой тропе, и произошла моя встреча с вараном. Это был гигант в сравнении с теми, каких я видел до сих пор. Даже оторопь взяла — такой он был большой и страшный.

Несколько секунд я раздумывал, что же предпринять.

Я знал, что серый варан по своей инициативе никогда на людей не нападает. Если дразнить или гнаться, может броситься и на человека, и то в порядке самообороны. У варана острые зубы и мертвая хватка. Разъяренный, он может до кости рассечь руку — так что связываться с ним опасно.

Нас разделяло метров десять. Варан не уходил. Он сердито следил за мной и, судя по всему, решил действовать не раньше, пока не узнает, каковы мои намерения.

Тогда я сделал несколько шагов навстречу ящеру. Я твердо был уверен, что он немедленно убежит. Но варан даже не двинулся с места!..

Вид у него был наступательный, грозный. Он по-кошачьи выгнул спину и зашипел так громко, словно кто-то рядом проколол автомобильную камеру. Из пасти показался раздвоенный язык.

Что мне оставалось?..

С оглядкой я начал отходить назад.

Варан двинулся за мной. Вперевалочку пошел, медленно передвигая широко расставленные ноги. Я долго отступал. Мне надоело пятиться, и я подумал, долго ли ящер намерен преследовать меня, как вдруг… он метнулся в сторону и скрылся под скалой.

К вечеру, устав от ходьбы, я развел костер, поужинал. С особым наслаждением напился чаю. Усталость прошла, но из головы никак не выходила встреча с хитрым вараном. Я невольно улыбнулся, вспомнив, какого страху он нагнал на меня.

За ужином мне подумалось о том, что с вараном неплохо было бы встретиться еще раз, поймать его и доставить в подарок зоологическому музею на станции юных натуралистов. Я понимал, что к этой встрече надо подготовиться, что вряд ли варан сдастся без боя.

Еще засветло, недалеко от того места, где скрылся варан, я разбил палатку — предстояла ночная охота на насекомых с помощью калильной лампы. Вынул из рюкзака охотничье снаряжение: ватные матрасики, банки, морилку.

В стороне от палатки, на двух шестах, натянул простыню. Другую расстелил внизу, положив по краям несколько камней, чтобы не унесло ветром.

Ночь была безлунная. С двух сторон чернели едва различимые во мраке неровные хребты гор. Мириадами звезд сверкало, переливалось небо. Рассеянный свет вселенной едва доходил до земли, и глаз постепенно привык к темноте.

Спокойно и тихо было в вышине. А от земли исходил дружный хор насекомых, в котором сливали свои голоса тысячи таинственных певцов. Особенно звонко, словно колокольчик, звенела песня самого голосистого сверчка — туранского трубачика. Ему «подтягивали» более скромными голосами степной и бордосский сверчки.

О чем они пели? Чему радовались? Далеким звездам? Ночной прохладе? Скрытым в темноте цветам?

Нет. Это были брачные серенады. Есть они и у насекомых. Без них, без этого многоголосого хора, мне было бы наверняка и скучно и одиноко.

Как только с гор повеяло ветерком, я зажег лампу и мощный свет озарил обе простыни. Особенно эффектно выглядела та, что была натянута на шестах — словно парус, летящий в непроглядную ночную темень.

Я стоял в тени и ждал, кого привлечет свет.

Уже через несколько минут вокруг лампы закрутилась веселая метель из мошкары, мух, разных молей.

Я считаю, что охота с помощью света одна из увлекательных. Правда, добыча, как правило, зависит от времени года. Иногда на свет летит масса жуков, летучие мыши и даже птица козодой. Из бабочек мне попадались красные и черные бражники, совки, орденские ленты, шелкопряды, медведицы. Была и настоящая удача, когда прилетали желтые, размером с ладонь, редкие бабочки-сатурнии.

Как ни странно,