В любом случае, я не был водопроводчиком, отнюдь нет. Но… возможно, стоит спросить об этом Картера.

Собираясь выйти из комнаты, я заглянул в ванну и…

Серовато-розовый пучок чего-то похожего на старые спагетти лежал в эмалированном углублении ванны, рядом с пустым сливным отверстием, словно какой-то тонкий, инертный червяк из канализации выполз на свет, чтобы умереть от собственных усилий…

VIII

Внезапно почувствовав прогорклый запах, я смыл этот пучок в сливное отверстие и закрыл кран, затем вышел из ванной и быстро заглянул в другие комнаты. Того, что я там увидел, было достаточно, чтобы сказать мне, что этот дом следует снести. Картер уже хорошо потрудился; только внешняя кирпичная кладка удерживала стены; один удар бульдозером, и дом рухнет! Ну, может быть, Картер не так сильно подпортил стены, но достаточно. О, да, он отчаянно хотел найти золото!

Но я мог бы исследовать всё, что моей душе угодно, позже; прямо сейчас я должен был удовлетвориться тем, что, по крайней мере, изучил общую планировку этого места. Я спустился вниз, на кухню, заварил растворимый кофе, добавил сахар и молоко. Вкус был немного не тот — вода в старых домах всегда немного странная, я думаю, — но, по крайней мере, моя смесь была горячей и влажной (стандарт НАТО, как мы называли это в армии!), и Картер, должно быть, уже хочет пить. Затем я взял обе кружки и отважился спуститься в подвал.

— Самое время, приятель! — сказал Картер, когда я появился в поле зрения, спускаясь по каменным ступеням. — Чем же ты занимался?

— Осматривался, — ответил я.

— Увидел что-нибудь интересное?

Я намеренно воздержался от упоминания о моей встрече со спагетти.

— На самом деле я не осматривал дом; я просто хотел почувствовать это место, вот и всё.

И пока я говорил, я оглядывался по сторонам.

Подвал был довольно просторным, примерно двадцать четыре на двадцать семь футов, с высоким бетонным потолком, который подпирали четыре бетонные колонны. Стены (то, что от них осталось) были кирпичными, но теперь по крайней мере четверть пола покрылась обломками битого кирпича и тёмной землёй. Доски пола были подняты, и Картер стоял по пояс в земляной яме, верхняя часть его тела блестела от пота, смешанного с грязью. Над его головой на гибком шнуре свисала одинокая яркая лампочка. Рядом с ямой Картер постелил газету, на которую он складывал ржавые, изогнутые гвозди, старые шурупы и другие железки. И прямо рядом со мной, у подножия лестницы, стоял металлоискатель Картера: новенький на вид "Супер-Искатель 7".

Картер вылез из своей норы, когда я шагнул вперёд. Верхняя часть его комбинезона болталась у него на талии. Он надел его, застегнул на все пуговицы и, взяв у меня свой кофе, выпил его за пару больших глотков. Затем он сказал:

— Вот и всё, на сегодня с меня хватит.

— Но ты работаешь всего полчаса!

— Здесь, внизу, сын мой, этого времени достаточно! — объяснил Картер. — Господи! Я начинаю жаждать компании уже через десять минут! В любом случае, у меня такое чувство, что я порю дохлую лошадь — во всяком случае, здесь, внизу. Ни малейшего сигнала на старом детекторе. И, кроме того, наверху ещё много чего нужно сделать.

— Я поднимался по лестнице, — сказал я ему. — Во всяком случае, бегло осмотрелся. Странная сантехника.

— Э… Я не очень разбираюсь в сантехнике.

— Я и сам многого не знаю, — ответил я. — Но в ней есть что-то странное.

— Всё это место чертовски странное! — мрачно пробормотал Картер. — Давай вернёмся наверх. Мне бы не помешало ещё немного кофе.

Картер шёл впереди. На полпути вверх по ступенькам он остановился у выключателя. Он посмотрел вверх и спросил:

— Ты закрыл там за собой дверь?

Это было почти обвинение.

— А что?

Картер пожал плечами, но, когда он выключил свет, я понял, что он имел в виду. Единственная лампочка в подвале отбрасывала свет прямо на ступеньки; теперь, когда она погасла и дверь была закрыта, здесь стало темно, как в склепе. Тяжело дыша, Картер преодолел оставшиеся ступеньки, перепрыгивая через две, и я последовал за ним. Это был всего лишь вопрос секунд, но я испытал облегчение, когда он открыл дверь подвала, и тусклый свет просочился внутрь.

Мы вернулись в гостиную, а Картер прошёл прямо на кухню, крикнув мне:

— Я приготовлю ещё кофе. Ты пока осмотри комнаты. Было бы неплохо, если бы ты хорошенько исследовал все их по очереди.

Это звучало разумно. Я полностью сосредоточился на гостиной.

Две стены, стоящие под прямым углом к большому эркеру, были глубоко утоплены. Одна стена являлась торцевой; в её нише стоял старый письменный стол из дуба. Противоположная ниша во внутренней стене была заставлена книжными полками; большинство из них сейчас пустовали, но на некоторых всё ещё пылилось изрядное количество старых томов. Я подошёл к книжным полкам, чтобы рассмотреть их поближе, и окликнул Картера:

— Ты заглядывал за книжные полки в нише?

— С детектором, да, — ответил он. — Ничего ценного.

Я пропустил ответ Картера мимо ушей. Название одной из книг отвлекло меня. Нет, я выражусь сильнее: как будто тусклые золотые буквы на корешке бросились мне в глаза или, казалось, внезапно вспыхнули внутренним огнём, когда моя тень легла на книжную полку.

"Песнопения Дхолов".

Книга стояла на полке на уровне моих глаз. Я взял её в руки. Она вызывала ощущение липкости, и листая книгу, я как будто я копался в чьей-то могиле! Вместе с пылью поднималась гнилая вонь, которая была чем-то совсем иным, чем удручающий запах старой бумаги. Вместе с книгой с полки сорвался длинный кусок спагетти и шлёпнулся на пол…

Это были именно спагетти. Картер говорил о них, а у него был большой опыт встреч с ними. Но у них был запах (если запах исходил именно от спагетти) чего-то очень, очень мёртвого! Я пнул нить спагетти носком своего ботинка. Она разделилась на две части, может быть, по три или четыре дюйма каждая. Она была желтовато-серой, переходящей в заплесневело-синюю.

— А! — воскликнул Картер, вернувшись в комнату. — "Песнопения Дхолов". Ты нашёл эту чёртову книгу!

Он остановился и подозрительно принюхался.

Теперь, хоть убей, я не могу сказать, почему я это сделал, но что-то побудило меня не упоминать об этой второй нити спагетти точно так же, как это побудило меня промолчать о первой. Может быть, из-за жадности? Если Картер испугается, в конце концов, плакали мои десять процентов. Как бы то ни было, стоя к нему