Шрифт:
Закладка:
В это время Карл стоял на скале у морского берега и наблюдал, как над мелкими волнами кружат местные чайки. На Зекарисе лучшее время для прогулок — вечер. Солнце переставало беспощадно палить и скрывалось за горизонтом, и местная погода становилась хотя бы терпимой. А днём Карлу хотелось снять не только мундир и фуражку, но и содрать с себя кожу. Жара сама по себе была не очень сильная, всего тридцать-сорок градусов Цельсия, но Птитсу было бы комфортнее даже на заледеневшей планете X-5 — естественно, если туда проведут отопление. И пусть во время работы Карлу было не до скуки, по вечерам он думал о Тёмном Замке. Затерянные в космосе башни и мрачные коридоры стали Лорду Авису настоящим домом, несмотря на дураков вроде Лорда Констриктора, а также разочарование в самых близких людях на втором году обучения. Карл уже испытывал похожее чувство тоски по Замку на других планетах, но на Зекарисе оно было острее. Когда он учился, то представлял себе борьбу с Императором несколько иначе. В первые годы Авис полагал, что будет бегать с пистолетом и закладывать взрывчатку под мосты. По мере обучения он стал оценивать свои физические возможности более реально и думал, что всю свою жизнь провозится с пропагандой. Но он даже и не мог подумать, что вернётся в ненавистную Империю, вспомнит данное родителями имя, подстрижётся и будет играть в имперского офицера, выжидая, пока Ребеллия не даст приказ действовать. И теперь «капитан Птитс» не знал, сколько ему придётся изображать собачку губернатора — несколько месяцев, год или даже больше.
Чтобы отвлечься от гнетущих мыслей, Карл разглядывал облака на розовом от заката небе. Пираты могли напасть на «Аннабель», когда она вынырнет из гиперпространства на орбите Зекариса, или не появиться вовсе. В любом случае Пиксель постарается на славу. Карл помнил, что Грюнвальд (это ведь было так давно, будто в прошлой жизни) считал корсара «полнейшей посредственностью», но при этом отмечал его твёрдость и решимость. Сам Птитс не знал, выжил бы он со всем своим умом, теоретическими знаниями и убеждениями на месте простого как рубанок парня Пикселя. Возможно, Карл бы погиб во время побега, подобно «хорошему дворянину» Лейбе, с которым Грюнвальд так любил его сравнивать. А сам Фридрих и остальные? Смогли бы они сбежать, если бы рядом не было Пикселя?
Смеркалось. Голубое небо стало тёмно-синим, а в городке зажглись фонари. Прошло два часа с момента вылета Пикселя. Карл увидел, как в небе появилась горящая оранжевая точка и полетела в сторону острова. Приближаясь, она превратилась в серый корабль в форме гантели, на одном конце которой сверкал прожектор, а на другом искрился фейерверком реактивный двигатель. Большинство судов редко подходили к поверхности планет, швартуясь на орбитальных верфях или в портах на лишённых атмосферы небесных телах, таких как спутник Великородины Павел. Для спуска на землю люди обычно использовали специальные транспортные челноки. Но корабль Пикселя принадлежал к шестому классу, и на его борту не могли уместиться ни лодки, ни тартаны, поэтому он приземлился сам.
Пинк выпустил посадочные опоры и сел на продолговатую, выступающую над морем скалу. Карл наблюдал за этим, стоя на безопасном расстоянии. В середине гантели открылся стыковочный шлюз, и оттуда вышел Пиксель в сопровождении десяти человек команды. Корсары — или «космические волки», как их прозвали во многих мирах — не заметили мужчину в форме имперского офицера. Вокруг было темно, и свет горел лишь в маленьких окнах корабля. Рядом с капитаном в красной куртке шагал здоровый громила в футболке цвета хаки и черных штанах. Он был на две головы выше Пикселя и на одну — Птитса. «Это, должно быть, боцман», — решил Карл.
— Я схожу к дяде Сэму за вознаграждением, — громко сказал Пиксель, — а потом, Босс, отметим наше первое задание в таверне! — обратился он к здоровяку.
Босс? Не тот ли Босс, который сражался на арене в тюрьме? Наверное, в этой же команде были Михаил и тот, чьё имя или прозвище Карл подзабыл. Кажется, его звали Антимонах? Или Антимонтёр.
Пиксель направился во дворец по дороге мимо ферм, а Карл скрылся в джунглях. Немного отдалившись от корабля, он достал из кармана статуэтку ангела, повернул её голову и тихо заговорил в микрофон на её шее:
— Миледи, сегодня на службу поступил корсар Пиксель. Я о нём слышал от Лорда Ариана.
— Мы сможем его использовать в своих целях, Лорд Авис, — раздался в ушной рации голос Ребеллии, — даю тебе задание: тебе нужно втереться к нему в доверие.
— Да, миледи. Понял вас.
Корсар вернулся к кораблю и теперь что-то обсуждал со своей командой, собравшейся у шлюза. Изнутри вышли ещё четыре корсара, которые прежде были заняты посадкой и техническими работами. Затем все пятнадцать человек дружно направились к таверне. Карл собрал всю свою волю в кулак, вышел из тени на свет фонарей и сказал:
— Привет, ребята!
Пятнадцать человек изумлённо посмотрели на него — что этот вояка в мундире вообще тут делает? Карлу от этого стало сразу же не по себе. Корсары и военные недолюбливали друг друга, и обычно офицеры даже подходили редко к «космическим волкам», если у них не было приказа или поручения. Но это в большей степени касалось служащих Имперского Флота, вынужденных делить космос с вольными торговцами и разбойниками.
Пиксель приблизился к Карлу и окинул его взглядом:
— Ты ведь адъютант дяди Сэма?
Карл оценил, как остроумно корсар прозвал глизеанца. Дядя Сэм был символом какой-то державы Древней Земли — то ли Великобритании, то ли Израиля, то ли Соединённых Штатов Америки. Вот только его изображали высоким худым стариком с козлиной бородкой, а не толстяком в полном расцвете лет.
— Он самый, — Карл старался изобразить непринуждённость.
— Это он тебя послал? — лицо Пикселя было в нескольких сантиметрах от лица Карла, — тогда убирайся отсюда, мы тебе не рады! — и корсар развернулся, дав команде знак идти.
Наглость по отношению к военным — не редкость для «космических волков», особенно если их пятнадцать против одного офицеришки.
— Да нет же, парни, — Карл добродушно, но неловко улыбнулся, — я хотел бы отметить с вами первую победу на новой службе.
Пиксель остановился и повернул голову к офицеру.
— Ладно, — пожал плечами он, — только пить будем за
