Так что возня с трупом Абии Эллиса вряд ли потребовала от него много времени. Ну, пусть с десяток минут, пусть четверть часа…

Разумеется, Левитт торопился, понимая, что ему не следует надолго задерживаться в конюшне — это могло вызвать ненужный интерес членов семьи. Именно спешкой, а также плохим освещением в запертой постройке можно объяснить допущенную им ошибку, едва не ставшей фатальной. Он не заметил в сене, которым набил бочки, обрывок бумаги, являвшейся частью обёртки бандероли, полученной столярной мастерской Шулеров. Именно эта невнимательность быстро вывела правоохранительные органы сначала на эту мастерскую, а затем и на самого убийцу.

Конечно же, криминальная неопытность Левитта Элли наряду с нехваткой времени послужила причиной и других серьёзных ошибок, например, той, что он не догадался спрятать одежду убитого отдельно от тела. Если бы одежда была отделена, то процесс идентификации трупа мог сильно затянуться. А если бы и голова убитого была скрыта в другом месте, то с большой вероятностью идентификация вообще могла бы стать невозможной. Дактилоскопии в те годы не существовало, опознание проводилось по внешности и особым приметам, каковых у Абии Эллиса не имелось, точнее, они не стали известны правоохранительным органам. Так что убийца сильно облегчил работу полиции, поместив одежду жертвы и его голову в те же бочки, что и расчленённое тело. Впрочем, разбор ошибок убийцы не входит в число наших задач, поэтому на сказанном, пожалуй, автору следует остановиться.

Вернувшись в дом, Левитт провёл остаток вечера в кругу семьи. Разумеется, в магазин Ристина он не ходил — вся эта выдумка появилась позже, когда стало ясно, что в хронологической последовательности событий 5 ноября есть неустранимые пробелы, связанные как раз с тем временем, когда Левитт Элли убивал Абию Эллиса, расчленял его тело и раскладывал по бочкам.

Поначалу убийца никому из членов семьи ничего о содеянном не сказал. Он постарался вести себя как ни в чём ни бывало и ушёл наверх в супружескую спальню около 10 часов вечера. Там он объяснился с женой — этого разговора нельзя было избежать, поскольку Левитту надо было уйти из дома раньше обычного, чтобы успеть избавиться от бочек до привычного начала рабочего дня.

Страшная тайна, по-видимому, вызвала немалое потрясение супруги, которая повела себя эмоционально и неадекватно. Во всяком случае, по мнению автора, именно с поведением жены связаны все странности той ночи — её якобы внезапная болезнь, уход Левитта из супружеской спальни, перемещение младшей из дочерей в кухню и пр. Любимая супруга должна была обеспечить убийце alibi, заявив при необходимости, будто он провёл с нею всё время до утра, однако женщина отказалась лгать под присягой. Сделано это было, разумеется, со ссылкой на какой-нибудь христианский канон или правило, мол де, Господь даёт крест по силам, если согрешил — так неси свой крест с честью!

Левиту, в конце концов, удалось достичь какого-то компромисса в переговорах с женою, убедив её придерживаться «смягчённой версии» событий. Для чего ей надлежало заявить в случае возможного допроса, будто она заболела, и муж ушёл спать в другую комнату, и о том, что происходило далее, ей ничего не известно. Это был, разумеется, не полный успех, но хоть что-то, что позволяло Левитту Элли действовать далее с надеждой на благополучный исход дела.

После этого он оказался вынужден привлечь к сотрудничеству Эбби, младшую из дочерей. По чисто субъективному ощущению автора, изначально отец не желал вовлекать во всю эту трагическую историю детей и уж точно не желал, чтобы грех важнейшего лжесвидетельства приняла на себя Эбби, однако поведение благоверной не оставило ему выбора. Разбудив девочку посреди ночи, он отвёл её в кухню и признался в совершении тяжкого преступления, разумеется, безо всяких деталей, но эмоционально и красноречиво. Сказал, что-то вроде: «Девочка моя, случилась страшная беда, твой папа, защищая тебя и весь наш дом, совершил тяжкое преступление и ты должна помочь папочке, чтобы он не отправился на виселицу!» Младшая дочь, в отличие от матери, не испытывала колебаний и моментально согласилась сделать всё, о чём просил отец.

Мы не знаем, почему Левитт Элли обратился к младшей Эбби, а не более старшей Энн — на сей счёт мы не можем вынести определённого суждения из известных материалов расследования. Несомненно, выбор определялся некими внутрисемейными обстоятельствами, возможно, особенностями характера или мышления девочек. Как бы там ни было, нам известно, что Эбби прекрасно справилась с возложенной на неё миссией, и перекрёстный допрос в суде показал, что выбор отца оказался правилен.

Эбби предстояло сыграть важнейшую роль в обеспечении alibi отца — она должна была утверждать, что начиная с 03:30 в ночь с 5 на 6 ноября она находилась в кухне первого этажа, и никто после этого часа из дома не выходил. Причём Эбби, скорее всего, и впрямь находилась в помещении кухни, вот только Левитт Элли прошёл мимо неё во двор, вывел из конюшни лошадь, впряжённую в повозку, и отправился в продолжительную поездку к реке Чарльз.

Обратите внимание на следующую важную деталь — никто из посторонних не видел Левитта Элли утром 6 ноября! Работник по фамилии Дэй завтракал в кухне в 6 утра и Левитта не видел. Затем на кухне появился другой работник — Тиббетс — который разделил утреннюю трапезу с Куртисом Элли, но Левитта он также не увидел. Уже после этого, вроде бы, на завтрак является Левитт, и компанию ему составил старший из сыновей — во всяком случае, в этом нас пытается убедить Эбби, — да только сам Дэниел не подтверждает совместный завтрак с отцом тем утром.

Действительно достоверным временем, когда Левитт Элли появился перед глазами посторонних людей — это 8 часов утра, когда Уиллис Сэнборн увидел его красную повозку, подъезжавшую к дому на Ханнеман-стрит со стороны Вашингтон-стрит.

Ранним утром 6 ноября Левитта Элли не было в его доме — он покинул его около 4 часов утра, отправившись к реке Чарльз, намереваясь избавиться от бочек с частями расчленённого трупа. Говоря о поведении убийцы в те часы, следует обратить внимание на две немаловажные детали.

Первая из них связана с тем, что Левитт направил свою повозку к реке Чарльз, которая находилась от его дома гораздо дальше, нежели залив Саус-бэй. Данное обстоятельство уже отмечалось в начале очерка. Совершенно очевидно, что Левитт Элли умышленно выбрал поездку к дальнему водоёму, рассчитывая