жизненную территорию — занятие древнее и весьма выгодное вожакам. Оно укрепляет ряды и придает известную пикантность житейской прозе. К числу его "достоинств" можно отнести и такое: оно не оставляет места нейтралитету, каждый ведь где-то живет. Оттого-то и дает основание кому-то себя бить. Если он не примкнет к местной группировке и не станет в свою очередь лупить "иноземельцев", ни в чем, кроме иного места жительства, не виноватых, то, хочет он того или не хочет, поставит себя в очень уязвимое положение. Среди трагедий этого времени в Дзержинске помнится одна: мальчик жалуется дома, что путь в школу — это дорога на Голгофу, она лежит между двумя враждующими группировками. Вскоре он исчезает. Труп его позже находят в одном из городских подвалов.

В первой половине 80-х группа матерей из Дзержинска написала письмо в местные правоохранительные органы. Матери требовали одного: "Сделайте наши улицы безопасными для наших детей!" Ответа органов внутренних дел мы не знаем, но нетрудно предугадать — он никого не мог обнадежить, поскольку милиция, как и школа, была в очень затруднительном положении. Дальнейшее развитие событий показывает нам "казанский феномен". Чем дальше, тем больше территориальные группировки подпадают под власть организованной преступности; подростки становятся функционерами мафии. Их основная задача — сбор дани с подотчетной территории в пользу вышестоящих "инстанций". Сумма отступного с семей, чтобы не трогали их детей, возрастает до 200-250 рублей в год. Для "разрядки" высшие чины мафиози сталкивают подростковые банды в заранее запланированных стычках. В некоторых драках участвуют сотни ребят школьного возраста. Начинают формироваться также и "рейдовые бригады" подростков для разбойного промысла за пределами своей области. О них сообщала пресса, когда они появлялись в московском регионе.

Одним из вариантов все той же схемы становится вербовка кадров "фашиками" и другими правоэкстремистскими группами. И здесь часть подростков вначале демонстрирует приверженность объединению через одежду, прически, татуировку, демонстративное поведение. Однако уже посвящение в члены фашистской группировки требует от новичка взноса кровью в подтверждение своей жестокости, твердости и прочих "мужских" качеств. Этот прием тоже не оригинален: им издавна пользовались уголовники, обрабатывая новичков. Лидеры при этом выигрывают дважды: новичок не только зарекомендовывает себя, но и убеждается, что путь в нормальное общество ему отрезан. В то же время жестокости совершаются сравнительно малоценными новичками, ядро группы формально не имеет к ним отношения. Пресса последних лет свидетельствует, что "фашики" в доказательство своих "истинно арийских склонностей" способны идти довольно далеко: "Шили нацистскую форму. Ночами ходили по городу, кричали "Хайль Гитлер!" и прохожих заставляли кричать, — рассказывает девушка, два года состоявшая в фашистской организации в городе-герое Ленинграде. — А если они отказывались? Ставили на колени, били..." (Крокодил, 1988. 18 июня). Садистские издевательства над женщинами, избиения коммунистов и комсомольцев, глумление над стариками и беспомощными людьми носят у фашистов подчеркнуто идейный, принципиальный характер. Известен случай: группа "фашиков" затащила в пустующий дом 40-летнего мужчину и устроила ему пытку с применением электронагревательного прибора. Мужчина терял сознание — его окатывали водой и продолжали пытать. В обожженные места втирали соль. 17-летний учащийся техникума П. (кстати, сын офицера, члена КПСС. — Авт.) вломился в комнату женского студенческого общежития, душил девушку, заливал ей в глаза лак для волос, ткнул другой девушке окурком в лицо. Несколько лет назад "фашик" А.З., одетый в черную форму эсэсовца и вооруженный добытым в местах боев немецким карабином, убил в лесу под Ленинградом грибника. "Фашики" с кличками Пауль и Борман, отбыв сроки за квартирные кражи и разбойные нападения, изнасиловали в извращенных формах двух девчонок и начали вырезать на спине у одной из них свастику. Ножом получилось не так хорошо, как хотелось изуверам. И они принялись улучшать рисунок с помощью бритвы. Резали и приговаривали: "Скажи, что любишь фашистов" (Неделя. 1989. с 15).

Самым интересным в ситуации с "фашиками" является то обстоятельство, что власти, официальное законодательство и правоохранительные органы, похоже, твердо решили их не замечать. Если "фашиков" и судят, то только за хулиганство, но уж никак не за то, что они носят свастику или срывают комсомольские значки у студентов. Отсутствие прямого и четкого указания в законодательстве, что принадлежность к группировкам, исповедующим фашистскую идеологию, демонстрация и пропаганда этой идеологии караются по закону, должно быть оценено как самый сильный провоцирующий фактор. Думается, что отсутствие такого закона в нашей стране имеет в своей основе уже описанное психологическое явление, типичное для нашего общества, а именно упорное нежелание определенных административных кругов назвать опасность своим именем и сделать из этого трезвые выводы.

"Над колыбелью фашизма, — писал 16 июня 1945 г. Илья Эренбург, — стояли не только ведьмы, но и глупые феи. Они надеялись обучить новорожденных людоедов хорошим манерам... Русские тогда считались варварами... а фашисты — шаловливыми, но благородными юношами... Нужно помнить, что путь в Освенцим лежал через Мюнхен... Нельзя уничтожить эпидемию снисходительностью к микробам". В мае 1946 г. Эренбург продолжает свою мысль: "Фашизм — это идеология, при помощи которой один человек хочет поставить ногу на шею другого человека и сделать этого другого человека рабом. Неужели кто-нибудь думает, что вся эта идеология зачеркнута в мировом масштабе одним росчерком пера генерала, подписавшего капитуляцию германской армии? Фашизм существует до сих пор, существует в разных формах, открытых и скрытых, и эта болезнь не из тех, которые излечиваются просто солнцем и свежим воздухом... Фашизм — не насморк! Фашизм — гангрена! Гангрену не лечат свежим воздухом, с гангреной борются при помощи хирургического вмешательства".

По нашему убеждению, нельзя путать задачи работы с "трудными подростками", несовершеннолетними правонарушителями и пресечение деяний активных участников преступных организаций. Надевающий фашистский значок должен знать, что он совершает преступление, участвующий в фашистской акции должен знать, что он преступник, а если акция связана еще и с бесчинством или жестокостью — тем хуже для него. Попытка бездействовать, как это не раз уже бывало в нашей истории, способна привести общество лишь к худшему: к вариантам Нагорного Карабаха, Ферганы и т.п. А это жизни, жизни, жизни... Напомним, что в ситуациях, подобных вспышкам мятежей в Коканде, Андижане, Маргелане, Сумгаите, в начале беспорядков, как правило, возникали умело спровоцированные мелкие драки между подростками разных национальностей, и только потом на арену выходили взрослые и проливалась кровь.

На самом деле в отношении профилактики преступных группировок молодежи дело обстоит не так уж фатально. Феномены Дзержинска, Казани, Алма-Аты, Кемерова, Воркуты и других "горячих точек" уже давно показали, что помимо того, что для решения вопросов воспитания подростков необходимы средства, которых не хватает (зато