разумные собратья нашего мичмана сделали все возможное, чтобы убить его.

— А вы в отместку после его возвращения предприняли атаку на их эскадру, — резко заметил Хауксберг. — Были убиты трое мерсейцев и один человек. Я как раз в это время наносил визит коменданту Рунеи. Весьма неудобно.

— Не сомневаюсь, что фодайх сохранил свою учтивость к представителю императора. Он бывает обаятельным, негодяй, когда хочет. Однако мы, милорд, имеем официальное предписание — отвечать ударом на любой выпад против нашей миссии. — Его тон сделался саркастическим. — Это мирная миссия по оказанию помощи на территории, не принадлежащей ни одной из империй. А потому ей нужно обеспечить защиту. Сие означает, что ни одно покушение на ее состав не должно сходить с рук безнаказанно.

— А если бы Рунеи организовал ответный рейд? — не уступал Хауксберг.

— Он этого не сделал, милорд.

— Да, пока еще нет. Это тоже свидетельствует о мирной позиции Мерсейи, разве нет? А может быть, Рунеи сдерживает мое присутствие. Но вскоре, если подобные стычки будут продолжаться, начнется настоящая эскалация. И всем придется здорово попотеть, чтобы держать ее под контролем. Удержим ли? Остановиться следовало еще вчера.

— Мне сдается, Мерсейя сделала недурной шаг по пути эскалации, начав свои операции так близко от нашей базы.

— Это сделали жители моря. Они, конечно, пользуются мерсейской помощью, но это их война — их и жителей суши, больше ничья.

Абрамс свирепо стиснул зубами погасшую сигару и проворчал:

— Милорд, и жители моря, и жители суши делятся на тысячи общин, десятки цивилизаций. Многие раньше и слыхом не слыхивали друг о друге. Обитатели Злетовара до недавних пор были для жителей Курсовиков всего лишь досадной помехой. Кто внушил им мысль о начале совместных боевых действий? Кто постепенно превращает былую стабильную ситуацию в общепланетную войну одной расы против другой? Мерсейя!

— Вы заходите слишком далеко, командор, — запротестовал капитан Абдес-Салем. Помощники виконта пришли в полное замешательство.

— Нет-нет, — Хауксберг улыбнулся сердитому загорелому лицу перед собой. — Я приветствую откровенность. Подхалимов достаточно и на Терре, незачем вывозить их на экспорт. Как же я выясню нужные мне факты, если не буду слушать, что мне говорят? Официант, налейте командору Абрамсу.

— А что, собственно, делает… э-э… противная сторона в ближних водах? — спросил кто-то из штатских.

— Неизвестно, — пожал плечами Абрамс. — Курсовикские корабли стали, естественно, избегать этих мест. Можно послать туда водолазов, но мы решили с этим повременить. Видите ли, мичман Флэндри не только испытал волнующее приключение. И не только завоевал уважение и признательность тигран, которые нам еще очень пригодятся. Он еще собрал о них информацию, неизвестную ранее, подметил то, что ускользнуло от профессиональных ксенологов, и представил мне доклад, сложенный с четкостью лимерика[110]. И в довершение доставил нам живого пленника-водяного.

Хауксберг закурил сигару.

— Это не совсем обычно, как я понимаю?

— Да, сэр, как из-за очевидных трудностей их сохранения в чуждой среде, так и потому, что тигране имеют обыкновение поджаривать тех, кого берут в плен.

Перси д’Ио скорчила гримасу.

— А вы еще говорите, что они вам нравятся, — упрекнула она Флэндри.

— Да, цивилизованному существу трудно понять это, донна, — протянул Абрамс. — Мы предпочитаем ядерное оружие, способное поджаривать целые планеты. Однако суть в том, что наш паренек придумал, как сохранить водяного живым, и корабельные плотник с кузнецом соорудили нужную конструкцию прямо на борту. Не стану вдаваться в детали, но есть надежда, что нам удастся его допросить.

— Почему же вы держали это в секрете? — спросил Хауксберг. — Вы же не думаете, что кто-то из нас — переодетый мерсеец?

— Да нет, не думаю. Однако вы все скоро направляетесь на вражескую планету. Пусть у вас дипломатическая миссия — я не могу допустить, чтобы вы знали нечто, что хочет знать враг.

— Никогда еще меня не называли болтуном столь тактично, — засмеялся Хауксберг.

— Пожалуйста, не надо спорить, дорогой, — вмешалась Перси. — Мне не терпится послушать мичмана Флэндри.

— Тебе слово, сынок, — сказал Абрамс.

Все сели. Флэндри принял из собственных рук Перси сигарету с золотым ободком. Вино и волнение бурлили в нем. Он несколько приукрасил свои похождения — на Абрамса даже кашель напал.

— …А потом, в одном дне пути от Уянки, мы встретили корабль с исправной рацией. Они передали мое сообщение, прилетел флайер и забрал меня и пленного.

— В вашем изложении все это представляется сплошным удовольствием, — вздохнула Перси. — Вы больше не виделись с вашими друзьями?

— Нет еще, донна. Я был слишком занят работой с командором Абрамсом. — Собственно говоря, роль Флэндри в этой работе сводилась к довольно простому обобщению данных. — Меня временно прикомандировали к его отделу. Однако меня приглашали посетить Уянку, и, думаю, вскоре меня туда направят.

— Так и есть, — сказал капитан Менотти. — Одной из наших проблем было то, что Сестры, хотя и принимали нашу технику, а порой и наши советы, все-таки относились к нам с подозрением. Это понятно — мы ведь для них полные чужаки, а их соседи-водяные никогда не были для них серьезной угрозой. С менее развитыми старкадийскими культурами мы достигли лучшего взаимопонимания. Курсовикяне слишком горды, слишком ревностно хранят свои секреты, они слишком непросты, сказал бы я, чтобы относиться к нам с тем вниманием, с каким мы бы хотели. Теперь перед нами открывается лазейка к ним.

— А ваш пленный дает вам другую лазейку, — задумчиво заметил Хауксберг. — Я хочу его видеть.

— Что? — рявкнул Абрамс. — Это невозможно!

— Почему?

— Да потому, что это…

— Я бы не выполнил свою задачу, если бы не сделал этого. Я вынужден настаивать. — Хауксберг подался вперед. — Видите ли, возможно, здесь открывается лазейка к чему-то большему. К миру.

— То есть как, милорд?

— Если вы из него выжмете столько, сколько намереваетесь, вы узнаете многое о его культуре. Враг перестанет быть безликим — нам откроются реальные живые существа со своими нуждами и желаниями. Пленный мог бы проводить нашего посла к своему народу. И мы — это, знаете ли, вполне представимо — могли бы положить конец этой недавней войне. Договориться о мире между жителями Курсовиков и их соседями.

— Между львами и агнцами, так сказать, — съязвил Абрамс. — С чего же мы начнем? Они и близко не подойдут к нашей подлодке.

— Можно выйти в море на туземных кораблях.

— У нас нет для этого людей. Мало кто в наши дни умеет управляться с парусами, и потом, мореплавание на Старкаде отличается от терранского. Вы полагаете, островитяне повезут нашу мирную миссию? Ха!

— Ну а если их приятель попросит их? Вам не кажется, что попытаться стоит?

— О! — Перси, сидевшая рядом с Флэндри,