Из его спины градом рубинов кровь усеяла многострадальную брусчатку, а Алый Клинок, летя плашмя, выглядел вовсе не как меч, отправленный в смертельном ударе, а, скорее, как палица или булава.

Хаджар прекрасно понимал, что не сможет пробить броню Всадника. Только не с тем телом, которым обладал сейчас… но ему и не требовалось.

Удар, подняв собой горизонтальное торнадо из ветра и пыли, смел, как недавно смел удар ноги коня, противника Хаджара. Он поднял его над землей и швырнул на десяток метров. Выгнувшись спиной, скелет пробил несколько зданий, а затем упал в груду камней.

Хаджар же, в свою очередь, рванул в противоположную сторону. Туда, где все еще эхом звенел выкрик Гая — прямо в колодец.

— ГАРУАХ! — донесся из завалов приказной рык.

Около полусотни скелетов, из числа тех, что уцелели за время битвы кинулись на перерез Хаджару. Его меч летал между ними алой вспышкой. Он отражал один удар за другим, а сам Хаджар, не скованный более Тенед, двигался с точностью и легкостью, которые завораживали.

Каждый его шаг приводил именно в то место, куда не доставало оружие скелетов. Каждое его движение, даже самое незначительное, было направлено на то, чтобы удар хиляка прошел мимо и не задел даже края его одежд. А каждый удар его собственного меча неизменно находил цель, отправляя её в далекий полет.

Хаджар не старался упокоить немертвых. Ему требовалось лишь отразить их нападение и не более того.

Превратившись в ало-черное торнадо, он разбивал в клочья оборону скелетов. Будто заправский вышибала, выкидывая их из вечерней таверны обратно в ночь.

Плавно, и изящно, стремительно и резко. Как буря или… как песня. Песня, которую пел его меч. Кровавая и полная битвы. Такая же алая, как и сам клинок.

Такая же как и его стиль…

Но не совсем.

Синий ветер… красный меч.

В какой-то момент Хаджар сфальшивил. Его клинок запнулся о невидимую преграду. Нога оступилась. Шаг привел его прямо перед скелетом и те столкнулись на полпути. Чей-то топор прошелся по бедру мечника, чье-то копье ударило ему в грудь.

Хаджар упал на землю и кубарем покатился к колодцу. Но когда до последнего оставалось меньше метра, позади раздался взрыв.

Столб зеленого пламени, разбрасывая осколки развалин в стороны, потянулся к небу. Всадник поднялся на ноги. Уничтоженный череп ему заменял особенно яркий сгусток пламени, в котором теперь уже четко угадывались черты озлобленного лица.

Но не на Хаджара, что удивительно, а на самого себя. Как если бы Всадник корил себя, что упустил добычу. Так что неудивительно, что он рассчитывал изменить сей удручающий факт.

Он замахнулся палашом и вновь опустил его в жутком рубящем ударе. Но на этот раз более… плавном и мягком. В это мгновение он двигался ни как кукла, а как самый настоящий человек.

И удар был полностью сконцентрирован именно на лезвии оружия, что создал не огромную давящую атмосферу, а некое подобие режущего клинка. Огромного, длинного ножа, который постепенно рассекал площадь.

Скелеты, оказавшиеся на пути удара своего предводителя, мгновенно падали пылью, а на земле появлялась узкая, но очень глубокая расщелина.

И не было никакого сомнения в том, что удар придется прямо в пах Хаджару. Словно какая-то насмеш…

— Долго еще лежать будем? — прозвучал знакомый голос, и чья-то рука обхватила запястье Хаджара и потянула сперва прямо, а потом вниз.

Во тьму.

Где-то над головой прозвучало жуткое:

— ГАРУХ!

А затем, после свиста ветра, бьющего по ушам и падения внутрь длинного желоба, все стихло.

Хаджар, окровавленный и, откровенно уставший, лежал на дне пещеры и смотрел, как в десятке метров над ним внутрь прохода вглядывалось лицо из зеленого огня.

Опять же — почему-то оно казалось ему смутно знакомым.

— А ты совсем неплох, чужак, — хмыкнул Абрахам и потер запястье. — только тяжеловат.

Хаджар мысленно выругался.

Кажется, он был теперь в долгу у контрабандиста. Перспектива не из самых радужных.

Глава 1289

— Что… что случилось? — из савана не сразу, но выпуталась принцесса.

Не сразу не потому, что не смогла этого сделать или банально “найти выход”. Просто ей требовалось время, чтобы вернуть на место свою маскировку и скрыть то, что выдавало в ней не просто — “чужестранку”, а представительницу совершенно иной расы.

Так что когда она откинула в сторону покров черной ткани, то предстала в привычном всем виде. Очень красивой, но в чем-то вполне обычной смертной девушки.

Правда, как теперь выяснилось, чрезвычайно сведущей в магии.

— У нас все получилось, маленькая госпожа, — все так же картинно поклонился Абрахам. — мы миновали немертвых, не без весомого вклада вашего телохранителя, разумеется, и попали во врата к подземному лазу.

Врата в подземный лаз… даже если бы Хаджар был бы в усмерть пьян, то все равно заметил бы в этих словах несостыковку. Кто, в здравом уме и доброй памяти, будет строить “врата” в то, что должно быть “проходом для контрабандистов”.

Так что даже без Хельмера и Фреи было понятно, что здесь что-то не так.

— Врата…

В этот момент глаза Тенед полностью адаптировались, и она смогла видеть в кромешной темноте так же четко, как и при зенитном солнце в ясный, безоблачный день.

Как, собственно, и любой другой адепт, достигший подобного уровня.

Они находились на дне, как сперва могло показаться, пещеры. Но стоило присмотреться и становилось понятно, что это довольно просторный, пусть и некрупный, зал. Причем проникли они в него не через лаз, а через отверстие, которое когда-то давно (настолько давно, что нейросеть давала прогноз по датам с погрешностью в сотню эпох), служило простым дымоходом.

О том, что это действительно был именно зал, а не нечто иное, говорило сразу несколько вещей. Если не упоминать сразу об очевидных, то в первую очередь — ровный пол. Не такой гладкий, как во дворцах, где танцуют вельможи. Но лишь потому, что на нем оставило морщины время.

То, что некогда было гладким, вздыбилось, потрескалось, наслоилось друг на друга. Но местами все еще проглядывался некий узор в