Финляндию. В тексте, неприятном для официальных властей, говорилось и о положении в Яанислинне:

«Заправилы Финляндии уже перестали разглагольствовать об «освобождении» карелов и, таким образом, молчаливо признали факт полного провала своей национальной демагогии в Советс­кой Карелии. Но они не перестали грабить и терзать население Карелии, разрушать ее города и села... В этом может убедить­ся любой иностранный наблюдатель, взглянув хотя бы на город Петрозаводск, чтобы узнать, до какого безобразного состояния белофинская администрация за полтора года довела эту цве­тущую, культурную столицу нашей республики: разрушены культурные памятники и все лучшие здания, фабрики и заводы, обезображены прекрасные улицы и красивые сады города. Все разрушили белофинны, ничего не построили. Наш советский Петрозаводск имел несколько театров и большой концертный дворец филармонии, университет и другие высшие учебные за­ведения, замечательный Дворец пионеров, десятки школ и биб­лиотек, много клубов и много хороших магазинов. В настоящее же время в городе имеется один кинотеатр для маннергеймовцев, 4 магазина, 6 концлагерей и большой дом терпимости — вот все, что и нужно для удовлетворения «культурных» потребнос­тей белофинских представителей «нового порядка».

По образцу гитлеровцев и финские оккупанты организовали концентрационные лагеря, где тысячи мучеников томятся за колю­чей проволокой. В Петрозаводске около 90% оставшихся в городе жителей были брошены в концентрационные лагеря. Этих голо­дных, истощенных людей избивают и заставляют выполнять тяже­лую работу в течение 14-16 часов в сутки. Многие, конечно, долго не выдерживают таких мучений. В лагере, расположенном в местечке Северная точка (недалеко от Петрозаводска), не осталось почти ни одного человека, который не был бы избит. Бежавший из лагеря на Кукковке Юрьев рассказывал, что в этом лагере уже много людей умерло от голода и побоев. За колючую проволоку загнаны даже дети, которых заставляют выполнять непосильную работу»[60].

Распространялась также и краткая версия изданной в Лондо­не на английском языке книги под тем же названием «Finland Unmasked». Те же темы, разрушение Петрозаводска и жестокое обращение с жителями, содержались и в предназначенном для западных стран издании под названием «Клика Маннергей­ма ответит за свои преступления!» (The Mannerheim Clique Will Answer For Their Crimes).

Для прояснения ситуации следовало предпринимать контр­меры, и информационную блокаду частично приоткрыли, при­гласив в Восточную Карелию независимых иностранных наблю­дателей. Уже весной 1943 г. в Яанислинне побывали шведские журналисты, ознакомившиеся с просветительской деятельнос­тью и ситуацией в здравоохранении после того, как в прессе страны-соседа появились заметки о том, что население города выступает за русский язык и настроено прорусски.

В концлагерях, которые теперь для показа были приведены в надлежащий вид, по приглашению Союза защиты детей Ман­нергейма побывала группа шведов. В качестве доказательства увиденного они оставили весьма положительный отзыв об уп­равлении лагерями. В питании не отмечалось недостатков, жи­лье содержалось в хорошем состоянии и в чистоте, вопросы ги­гиены и ухода за больными были решены, и официальные лица относились к заключенным должным образом.

Название «концентрационный лагерь», указывавшее на негу­манное обращение, с точки зрения гостей, не давало правильно­го представления об условиях пребывания в них, поскольку, по их мнению, принимая во внимание обстоятельства, для блага за­ключенных было сделано все возможное. Предоставляя сведения о лагерях, хозяева, конечно, не были совсем уж честными. Так, например, заявлялось, что все работы выполнялись в доброволь­ном порядке и что система домовых старост являлась неким са­моуправлением, действовавшим наряду с финляндскими влас­тями. О нехватке продовольствия, высокой смертности и других проблемах предыдущих лет вряд ли упоминалось вообще.

В начале 1944 г. с ситуацией в лагерях снова ознакомились в присутствии начальника ВуВК шведские, а также швейцарские журналисты. В этот же период был подготовлен упоминавшийся выше доклад о ВуВК, предназначавшийся для ведения будущих мирных переговоров и составленный юридическим помощником начальника ВуВК профессором Мерикоски. В докладе подчерки­валось гуманное отношение к населению и содержались попыт­ки показать ложность обвинений в разрушениях, произведенных финнами на оккупированной территории. Напротив, к пожела­нию государственного комитета по информации о предоставле­нии сведений об условиях жизни восточно-карельского населения для распространения внутри Финляндии Военное управление от­неслось сдержанно, попросив отложить вопрос на более поздний период. Вплоть до окончания войны финляндская обществен­ность знала о событиях периода оккупации очень мало. Это вряд ли считалось властями большой проблемой, ведь, несомненно, су­ществовали и более важные темы для размышлений.

ГЛАВА 13. ОТНОШЕНИЕ НАСЕЛЕНИЯ К ОККУПАЦИИ

15.1. ИЗМЕНЕНИЯ В НАСТРОЕНИИ НАСЕЛЕНИЯ

В системе организации Военного управления наблюдение за настроениями новых подданных входило в сферу компетенции в первую очередь чиновников, занимавшихся общими вопро­сами пропаганды и просвещения. Священники в своих отчетах рассматривали эти проблемы, прежде всего, с точки зрения ду­ховного и морального состояния населения. Почтовая цензу­ра предлагала свой подход, и, кроме того, на оккупированной территории организовали особую, действовавшую в секретном порядке сеть чиновников по надзору, куда в качестве осведоми­телей вербовались и местные жители. Из ежемесячных отчетов, направлявшихся узкому кругу офицеров надзорного отдела Главной ставки, следует, что карельское население Восточной Карелии находилось под постоянным наблюдением. Что же ка­сается ненационального населения, то, как представляется, ин­терес к нему высшего руководства появился лишь позднее. Пос­кольку материалов по этой теме, относящихся непосредственно к Яанислинне, немного, мы вынуждены рассматривать ее в более широком аспекте.

Ожидалось, что после времени советской власти среди насе­ления будет много положительно относящихся к финнам. Это представление отражалось, например, в предложенной штабом ВуВК в июле 1941 г. идее о привлечении национального населе­ния даже к решению задач обороны. Возможно, выбор времени проведения национального собрания карелов в д. Вокнаволок и принятие на нем декларации также представлялись в тот момент более целесообразными, чем впоследствии, когда стало известно дальнейшее развитие событий.

Репортер шведской газеты «Се» интервьюирует карельскую семью (фотография из Военного архива Финляндии)

Эти оценки подлежали проверке по мере продвижения войск в глубь Карелии, так как поначалу в захваченных деревнях практически не имелось людей. Совсем безлюдным показался первым вошедшим в город солдатам и Петрозаводск. Это явле­ние можно было, разумеется, объяснить насильственной эвакуа­цией, но и среди оставшихся жителей проявления радости ока­зались скромнее, чем ожидалось. Если судить по письменным источникам, атмосфера «освобождения» находит отражение в основном, в статьях военных корреспондентов. Пребывание в районе военных действий представляло собой страшное ис­пытание для гражданского населения и означало, что в реша­ющий период боев, возможно, людям приходилось проводить время в холодном осеннем лесу, ожидая прекращения огня, а по возвращении обнаруживалось, что дом был разрушен или использовался захватчиками. Советская военная пропаганда, определенно, создала нелестный образ финнов, а у старшего поколения, которое имело личные воспоминания о действиях