— А ты с Ковалевской уже целовался? — неожиданно спросила она.

— Айлин! Ну что за вопрос. Ты же сказала, что не ревнуешь и не против моих отношений с ней, — мои движения стали резче и решительней, нити распускались быстрее.

— Я не ревную. Мне хочется, чтобы тебе было хорошо. Но мне интересно, — она хитренько улыбнулась.

— Да, я целовался с Ковалевской. Кстати, она на самом деле переживала за тебя в тот день, когда тебя ударили ножом, — я присел на корточки, чтобы закончить с остатком кокона внизу.

— А кто лучше целуется: я, Ковалевская или… — госпожа Синицына положила ладошку мне на голову, — Артемида? Ах, да, у тебя еще есть Ленская…

— Айлин, лучше всех целуюсь я. Понятно? — закончив с коконом, я подхватил ее на руки, и она рассмеялась. — И сейчас я пойду на завтрак, ты можешь пойти со мной, если станешь невидимой или побудь здесь, — при всей своей осторожности, я подумал, что на обещание Артемиды можно положиться. Не припомню случая, чтобы ее кто-то уличил в обмане. С другой стороны, нельзя было исключать появление Аполлона. — Нет, все же пойдем со мной, — решил я. — Только молчи, постарайся быть незаметной: внизу слуги, их не надо пугать и давать повод для ненужных разговоров.

Когда я спустился в столовую, мама сидела за столом. Прислуживала нам Ксения. Увидев меня у двери, она побледнела, подрагивающим голосом проговорила перечень блюд на завтрак, и когда я сделал выбор, поспешила скрыться на кухне.

— Саш, ты мне объясни, Айлин теперь призрак что ли? — спросила мама, неторопливо поедая овсяную кашу. И было видно, моя расслабляющая магия оказала на нее весьма благотворное действие.

— Не совсем так. Но для простоты, можешь считать ее призраком, — я отодвинул стул и присел, стараясь одновременно контролировать тонкий план.

— И она теперь будет жить у нас? — графиня случайно стукнула ложкой по тарелке.

— Пока еще не решено. Посмотрим. Здесь замешаны кое-какие интересы богов. Мам, пожалуйста, не надо лезть в эту непростую тему, — я повернул голову, наблюдая с какой настороженностью Ксения подносить мне завтрак.

Если бы она почувствовала, что Айлин сейчас находится всего в шаге от ее, то наверняка бросила поднос и убежала.

— А почему ты держал эту Синицыну в серебряной клетке? Она опасна, да? — продолжила расспросы мама.

Я побоялся, что Елена Викторовна скажет что-то обидное для моей подруги и произнес:

— Нет, не опасна, она сейчас невидима и стоит недалеко от тебя. А то, что ты называешь «клеткой» являлось особой защитной магией. Считай, в этом заключался мой магический эксперимент. Мам, давай остановимся на этом — это слишком обширная тема, если в нее погружаться, придется пояснять очень долго. Ты же сама говорила: разговаривать во время еды — признак плохого воспитания, — я придвинул тарелку с гречневой кашей и тушеной индейкой.

Дальше мы ели молча. В столовой повисла тишина, которая для кого-то превратилась в беспокойство и напряжение. Я чувствовал, как оно исходит от Ксении. Кажется, после случившегося она испытывала ко мне страх. И когда служанка удалилась на кухню, чтобы принести кофе, мне захотелось испытать на ней старую магическую заготовку. Ей в этом мире я пользовался всего дважды: один раз из любопытства прикасаясь к Даше, и проверяя ее отношение ко мне; и второй проверяя эмоциональное состояние мамы. Тихонько я активировал шаблон «Мангад урф», что в переводе означало «Золотой срез», и когда Ксения поставила на стол кофейник, я задержал ее руку со словами:

— Ксюш, ты сильно испугалась. Извини, так вышло. Не успел предупредить, что в комнате я не один.

— Что вы, ваше сиятельство. Я… — она жутко покраснела. Потом резко побледнела, пытаясь что-то выговорить, но смогла лишь произнести: — Простите, простите, я пойду на кухню…

Ксения тут же исчезла за дверью, а мой ментальный импульс вошел в нее и вернулся, принеся следующее:

«Сильный страх на грани паники. Огромное чувство неловкости. Непонимание. Интерес к вам. Влечение к вам».

— Саша, ты не должен извиняться перед служанками, — чуть наклонившись ко мне, строго сказала мама. — Не позорь меня.

— Мам, нет ничего дурного в том, чтобы извиниться перед человеком, которому ты доставил неприятности. Этим можно лишь заслужить уважение и добрые отношения, но никак не позор, — ответил я, принимаясь за кофе.

После завтрака мы с Айлин поднялись в мою комнату. Там она снова стала видимой и немножко плотной. Я дал ей несколько новых упражнений по управлению энергетическими телами, а сам занялся прошивкой эрминговых преобразователей, которые от меня очень ждал граф Голицын. Когда я заканчивал с четвертым устройством, эйхос на столе пискнул, и я решил на несколько минут отвлечься, посмотреть сообщения. Их собралось три: от баронессы Евстафьевой, от Еграма, который делился приятными впечатлениями от общения с Артис, и от Ковалевской, сообщившей, что похороны Айлин состоятся завтра в Южных Садах Персефоны в 15.30 и…

— Мои похороны? — Синицына вскочила с кровати и подплыла ко мне.

— Ну, да. Тебя что-то удивляет? — я повернулся к ней, отмечая, что ее тело стало плотнее и если она с таким старанием будет практиковать дальше, то добьется значительных результатов.

— Да. Просто с ума сойти… С одной стороны смешно. Я же вот она, стою здесь. А с другой… мне страшно, Саш. Я, наверное, даже побоялась бы видеть себя мертвой. Я в гробу, боги! Нет я сойду с ума, если увижу такое, — она прижалась ко мне сзади. — Ты пойдешь на похороны?

— Да, Айлин. Придется. Хотя теперь они для меня ничего не значат, все равно так нужно, — я обнял ее, невесомую, нежную и от этого еще более милую.

— Саш… — она потянулась губами к моему уху и прошептала, словно нас мог кто-то услышать: — А мы можем сделать это… — и пояснила, что я понял и без дальнейших слов: — ну, как делали в моей постели…

— Айлин… — дразня ее, я тоже потянулся к ее ушку и прошептал, — Наверное, да…

Глава 22

Мне тоже это интересно

Говорить на ухо не имело никакого смысла, ведь то, что мы хотели донести друг другу, передавалось ментально. Но Айлин к этому не привыкла: она еще нескоро расстанется с привычками, связанными с физическим телом. А мне такое общение доставляло удовольствие. Наверное, я тоже подсознательно цеплялся за ее тело и нашу прежнюю манеру общения. Ведь на уроках я часто что-нибудь шептал ей на ухо, и она отвечала с полной взаимностью, делая это намеренно щекотно.

— Мне просто интересно, — после некоторого молчания, сказала Айлин.

— Мне тоже, — и я не шутил: на самом деле мне интересен процесс и ощущения. Как это произойдет при том, что у моей подруги нет физического тела? Что мы при этом испытаем? Ведь к своему стыду (или, наоборот, к чести) за многие тысячи лет я не делал это с тонким телом, если не считать забавного происшествия с призраком эльфийки.

— Может быть тогда правильнее было бы запереть дверь? — предположила госпожа Синицына.

— Может быть, — согласился я. — И я это сделаю, а ты уплотнись насколько сможешь.

Я не торопился: ведь Синицыной, ввиду отсутствия опыта, сделать такую малость как уплотнение тонкого тела не так просто. Встав из-за стола, я убрал прошитые преобразователи в пустую коробку, затем подошел к двери и повернул рычажок замка, громко щелкнувшего в тишине. Бросил взгляд на эйхос, лежавший на столе и вспомнил, что еще не прослушал сообщение от баронессы. Его не хотелось слушать при Айлин, ведь Талия бывает очень несдержанной на язычок и может наговорить много глупостей и такого, что госпоже Синицыной лучше не слышать. Но пока Айлин, закрыв глаза, сосредоточенно выполняла технику уплотнения, я перевел устройство на низкую громкость и все же рискнул. Нажал вторую пластинку и поднес эйхос ближе к уху:

«Бл*дь, ты же дома, да? Эта дура сказала, что тебя нет в школе. Я про Грушу, если не понял. Ну, сам знаешь после Ржавки, она конченая дура. И я не пошла. Ну какая школа, чертовой матери? Вообще не хочу учиться — не мое это. Жди меня дома, заеду к тебе после обеда. Не бойся, трахаться не будем — мы не посмеем омрачить память о твоей Айлин. Да, кстати, ты долго собираешься не трахаться?».

При звуке своего имени, Синицына открыла глаза. Наверное, она частично слышала сообщение, но не спросила ничего, только сказала:

— Лучше у меня не получается. Посмотри, так нормально?

Я сел рядом с ней на диван и переводя внимание на тонкий план, провел кончиками