Никому спать уже не хотелось. Да, бодрое у нас случилось утро. К шести утра мы уже дружно сидели за длинным обеденным столом. Иван кинул в заварник пучок каких- то трав, сказав, что это для успокоения нервов. Илья вспомнил о найденных вчера грибах, мы их достали из рюкзака, почистили и помыли. В обед решили сварить грибницу.

–Сегодня вечером баня будет. – пообещал Иван и кивнул молодёжи – Вам наносить воды в бочки и котёл. Предлагаю сегодня всем вместе поехать на высадку, посмотреть состояние саженцев и подсадить, если будет необходимость. А то иногда животные забредают и вытаптывают их.

Возражений не было. Мы оставили Полкана следить за порядком, сами сели в Уазик и поехали на участок посадки деревьев. Когда мы приехали на место, я была приятно удивлена масштабом восстановления. Почти на километр, от леса до леса, раскинулись ровные ряды саженцев.

–А зачем вы ровными рядами сажаете? – Спросила я – лучше, чтобы они росли как в лесу, беспорядочно.

–Посадить саженцы, это половина заботы. – Ответил Иван – Надо ещё их первое время полоть от травы, иначе она загубит слабые росточки. Поле мы в том году ещё спахали, да саженцы вовремя не завезли. Только в этом году их привезли, да ещё к тому же летом, а должны были ранней весной. Большой плюс – посадочный материал хорош, каждый саженец в отдельном торфяном стаканчике, корневая система не страдает при посадке.

Мы распределились по рядкам, и пошли, аккуратно ступая между тоненькими саженцами, выискивая среди них повреждённые или выкопанные. Ветер трепал тоненькие стволы, но они стояли крепко, как солдаты. Тем более, что накануне прошел хороший дождик, который напитал почву. Выкопанных или повреждённых саженцев не было, поэтому мы рассадили, в уже готовые рядки, содержимое оставшихся пяти ящиков. Со всем мы управились часа за три и, довольные плодами своего труда, поехали обратно.

Дома нас ждал ещё один неприятный сюрприз. От высокой рябины, росшей возле крыльца, отломилась самая здоровенная ветка и повисла на заборе, отгораживающем огород от двора. Почему она треснула и переломилась, мы так и не поняли. Ветра сильного не было, да и какой должен это быть шквал, чтобы отломить ветку диаметром сантиметров пятнадцать. Иван достал из машины ножовку, распилил сломанную ветку, потом замазал зелёным мылом место перелома на стволе. Без пышной кроны красавицы рябины, во дворе сразу стало как-то пусто.

Илья с ребятами заглянули в сарай, но входить в него не стали, а остановились возле ворот.

–Гостиница полна. И запах стоит, как в конюшне. – Невесело сказал Виктор – видимо, придётся ждать, пока они сами вылетят ночью на охоту.

–Может, пока они спят, снять их и в лес отнести? – Спросил Дениска, но тут же сам себе возразил – нет, вдруг кусаться начнут.

–Да, защищаясь, они могут и укусить, особенно девочки – согласился Иван – лучше не трогать. Тем более, не надо ждать глубокой ночи, они начнут вылетать, как только будет садиться солнце. Сразу как стая вылетит, берите доски, гвозди, и заколотите все отверстия под крышей. Лестница стоит у задней стенки сарая. И дверь плотно закрывайте. То вдруг им здесь понравилось и они захотят вернуться. Вам же не понравилась их компания?

–Интересно, а к нам одни девочки прилетели?– Спросил Дениска.

–Мальчики или девочки, тебе какая разница! – Сердито ответил Илья – Это только их должно интересовать.

Я в это время варила грибницу, между делом записывая в блокнот сегодняшние наши напасти. Череда сегодняшних событий нагоняла на меня уныние, особенно, если смотреть на них в свете предстоящего ночного мероприятия.

После обеда Саша и Виктор сели на Уазик и поехали в магазин. Дениска опять взял велосипед и поехал кататься. Илья ушёл в дом отдохнуть.

Иван вытащил коробку с записями Алексея Николаевича, порылся там и протянул мне листок:

–Прочитай, хотел сразу с утра тебе дать, да некогда было. Читай вслух.

Я открыла мятую тетрадку и начала читать: « В субботу это было, у нас на кухне стекло треснуло на форточке, я пошёл к мастерским, новое стекло вырезать. Только снег сошёл, грязно вокруг. Иду, думаю, что надо было попросить Сашку, чтоб он со стеклом меня домой отвёз. То подскользусь и сломаю стекло или сам порежусь. Иду, рассуждаю так про себя. Вдруг, слышу, меня окрикнули: «Петров, дядя Лёша!» Поворачиваю голову на голос, а из окна высунулась Нинка Сомова, доярка, и рукой мне машет, чтобы я подошёл. Я подошёл, а она мне «Дядя Лёша, у нас за огородом кто-то могилку сделал и крест поставил» А я ей: «Ну и что, может у кого собака сдохла, вот и зарыли». Она мне: «Так там твоё имя нацарапано» Мне стало не по себе. Пошли мы с ней к этой могилке. А там и вправду нацарапано мелко, вроде как гвоздём: Петров Алексей Николаевич, родился 14 июня 1921 года, умер 20 декабря 1972 года. То есть, восемь месяцев мне ещё до смерти отмерили. Я её послал за лопатой, разрыл землю, а там моя шапка зимняя закопана. Я её как раз неделю назад оставил в магазине, а когда вернулся, её уже не было. Я тут же её закинул дальше в кусты, не нести же её домой. Расстроился, понятно. Стекло вырезал, но брать не стал, Сашку, думаю, за ним пошлю. А сам пошёл к знахарке. Сижу возле её дома, жду её. Она меня ещё издалека увидела, подошла и сразу говорит: « Мне Нинка ещё два дня назад рассказала про могилу, я тебе всё приготовила, хотела сама тебе принести, да ты уже сидишь здесь. Что там было закопано?». Я сказал, что моя шапка. Она выдохнула облегчённо, говорит: «Не бойся, волос на голове у тебя давно нет, а без твоих волос всё зря он затеял». Я ей говорю: «Только один человек мог такое придумать» А она на меня как набросится: «Ты, старый, ходишь по всей деревне, молотишь языком, что ни попадя, сколько людей из-за этого уж сгинуло. Тебе всё неймётся». Сходила в дом, принесла мне какой-то сучок, нитками перемотанный, велела носить при себе, только я пока шёл домой, его потерял. А где в такой грязи потом его найдёшь. Потом я слёг с кашлем сильным, две недели провалялся дома, потом меня в больницу положили, там ещё месяц провалялся. Домой вернулся, когда огороды уже были посажены. В магазине Петьку Помошко встретил, он на меня зыркнул, ничего не сказал. А знахарка мне сказала, чтобы я