Ледник поражал воображение. Даже Вероника ходила по нему, затаив дыхание. Ледовый трон, прозрачные фигуры Деда Мороза, Снеговика, будто хрустальные ели, столы, стулья, барная стойка изо льда, ледяные рюмки, штофы и даже ледяной самовар – все это вызывало восторг и преклонение перед придумкой, а главное – перед мастерством тех, кто своими руками исполнил это чудо.

В леднике круглый год поддерживалось минус шесть градусов. Все предметы были сделаны из чистейшего речного льда, который зимой выпиливали на реках и привозили сюда, чтобы обновить убранство ледника, дополнить его чем-нибудь новеньким. Лед сверкал и переливался синевой, блестел под лампами, рассыпаясь алмазными каратами.

Саньку, Ваньку и Платона больше всего заинтересовало ягодное мороженое в ледяных тарелочках. Зато Алеся не обратила на лакомство ни малейшего внимания, а как зачарованная ходила по залу, разглядывала сверкающие льдистые поверхности и восхищенно бормотала себе под нос:

– Как красиво. Красиво как. Будто бриллианты. Как у той тетеньки. Так же сверкает. Как красиво.

Лед вокруг мерцал, струился, переливался огнями. Вероника была согласна с маленькой москвичкой – это действительно было очень красиво, и она вдруг поймала себя на мысли, что приехала в Великий Устюг не зря.

После ледника она отвела детей в кафе и накормила обедом. Лишь Алеся отстала от их компании, закапризничав и сообщив, что поест вместе с родителями. Ванька закручинился, а Вероника даже обрадовалась – чужая капризная девочка начала ее утомлять, в отличие от Платона, который упругим мячиком скакал вокруг, ни на минуту не закрывал рта, но совершенно не мешал.

– Ну что, куда теперь? – спросила Вероника, когда они вышли на улицу. – В номер пойдем отдыхать или во дворе снеговика слепим?

– Конечно, снеговика! – хором закричали дети.

Катая огромный ком (они постановили, что снеговик должен быть большой, очень большой, самый большой в округе), Вероника раскраснелась. Несмотря на мороз, ей было жарко. Она сняла шапку, чтобы остудить пылающую голову, и тряхнула головой. Русые кудри волнами легли на плечи ее дорогой спортивной куртки.

На нее кто-то смотрел. Чужой взгляд жег спину, она просто физически ощущала на себе чьи-то настырные и любопытные глаза, поэтому стремительно повернулась, чтобы увидеть наглеца. Но вокруг никого не было.

«Чертовщина какая-то, – сердито подумала она. – Это же добрая сказка, тут не может случиться ничего плохого. Почему же мне все время в голову какие-то глупости лезут?»

Через час снеговик был готов. Он был такой высокий, что сверху вниз заглядывал в окно ее комнаты. Нос-морковку Ванька выпросил в кафе. Красное пластмассовое ведерко на голову завалялось в багажнике Костиного «Лендкрузера». Получилось загляденье, а не снеговик.

Довольные дети затеяли играть в снежки, она радостно подхватила игру и начала азартно лепить снежки, метко попадая то в Ваньку, то в Платона. Дети втроем пытались атаковать ее, но она ловко уворачивалась от летящих в нее снежных комьев и весело смеялась от того, что ни один из них не может в нее попасть.

Нагнувшись за очередной порцией мягкого, податливого снега, она вдруг пошатнулась от меткого попадания в ухо. С той стороны, откуда прилетел снежок, Вероника нападения не ожидала. Дети, все трое, были перед ней, а снежок бросили откуда-то сбоку. Она посмотрела в ту сторону, но там не было никого, кроме Алеси, которая тихо шла вдоль коттеджей, напряженно высматривая что-то в окнах.

Второй снежок был брошен так же метко, как и первый. Отряхнувшись от осыпавшего ее снега и рассердившись оттого, что он попал за шиворот и тут же начал таять, прокладывая мокрую холодную дорожку вниз по спине, она снова обернулась и увидела стоящего за толстым стволом ели Павла. Сердце остановилось, пропустило удар, два и побежало вскачь, наверстывая упущенное.

Внимательно глядя в ее раскрасневшееся взволнованное лицо, муж вышел из-за дерева и подошел к ней.

– Ты что здесь делаешь? – спросила она, потому что молчать было странно.

– Неужели ты всерьез думала, что я буду без тебя отмечать Новый год, Никушка?

– Но как ты узнал, что я здесь? Наташка сказала? И где ты живешь?

– Я еще летом решил сделать тебе сюрприз. Придумал, что мы поедем сюда отмечать Новый год, спросил у Наташи с Костей, они согласились составить нам компанию. Костя забронировал тот коттедж, в котором вы живете, а я другой, – он неопределенно махнул рукой куда-то в сторону.

– То есть они не просто так меня сюда с собой потащили, – констатировала Вероника. – Предатели, они знали, что ты тут будешь!

– Вера, мы замерзли, мы в дом пойдем, – дипломатично заявил отвлекшийся от игры в снежки Ванька. – Мы замерзли, правда? – Он толкнул стоящего рядом Платона.

– А вот и неправда, – заявила Санька. – Давайте лучше еще поиграем.

– Правда, замерзли, – подтвердил догадливый Платон. – Пойдем в дом, Саша, попросим у твоих родителей чаю с конфетами. А потом снова во двор выйдем.

Дети ушли, но стоящие под медленно падающим снегом Вероника и Павел этого, казалось, не заметили.

– Ты действительно приехал, чтобы, несмотря ни на что, встретить со мной Новый год? – слабым голосом спросила она.

– Конечно. Ведь как год встретишь, так его и проведешь. А я не собираюсь целый год провести вдали от тебя, – ответил он.

– Паша, я…

– Никушка, не надо ничего говорить, пожалуйста, – быстро попросил он. – Пойдем в наш дом, а…

До крайнего коттеджа они не шли, а бежали. Вероника вдруг остро поняла, что соскучилась по мужу, по его всегда чуть небритому подбородку, внимательным глазам, ласковым рукам, знающим все самые тайные и особенные местечки ее тела. Она даже застонала от того, что нахлынувшее желание нельзя было реализовать прямо сейчас, на снегу, укрывшись от нескромных взглядов еловыми лапами.

– Сейчас, – рычал Павел на бегу, – сейчас все будет. Никушка, ты потерпи, уже недалеко осталось. – Как всегда, он читал ее мысли.

Хлопнула входная дверь коттеджа, отрезая их от остального мира. Упали на пол куртки, шапки, в разные стороны полетели тяжелые ботинки, свитера, брюки. До спальни они все-таки недотянули, упали на скользкую, холодную кожу дивана в гостиной.

Мир в очередной раз раскололся на до и после, и, скользя по ровной ледяной поверхности, взмывая вверх на сложных поддержках, вставая обратно на ребро острого конька, Вероника на секунду удивлялась тому, что вообще могла придумать, что Павел ее больше не любит, и снова скользила, и взмывала ввысь, и опускалась, бережно поддерживаемая его сильными руками. Минут через пятнадцать их ледовый танец кончился, они расплелись телами, и Вероника тут же съехала с дивана и