Порция смерила его холодным взглядом и не удостоила ответом.

— Мы вместе со Сьюк намерены провести Рождество в Эдинбурге. Она выступит там с лекцией «В чем ошибка Евы».

— Как мило! — заметил Арчи.

— Вы думаете, одной вашей лекции будет достаточно? — спросил Руперт. По его лицу было видно, что он готов рассмеяться. — Кто такая Сьюк?

Порция немного смутилась.

Хотя я знала, что Арчи и Руперт не из тех, кого можно шокировать откровенными признаниями, ответ Порции меня удивил — ведь для того, чтобы заявить о смене своей сексуальной ориентации публично, человеку требуется некоторая смелость:

— Это моя любовница…

Наступила короткая пауза.

— Этой девушке очень повезло, — отозвался Арчи с присущим ему умением вовремя сделать комплимент.

В эту минуту в гостиной появилась Офелия. Она небрежно протянула руку Руперту и Арчи.

— У меня сегодня был первый разговор с клиентами. Они занимаются парфюмерным бизнесом, и у них огромный дом в Сассексе. Фэй все время давала мне разные советы, но я сделала так, как сама считала нужным. Она без ума от ампира, а я терпеть не могу это занудство. Мне нравится барокко. Берта и Мэрили Дроссельмейер, так их звали, даже пригласили меня на Рождество. — Она очень гордилась своими успехами, и за нее теперь можно было только порадоваться. — У них наверняка будет шикарный стол, коллекционные вина, множество гостей.

Она еще долго расписывала предстоящие торжества, и я подумала, что никогда еще не видела ее такой счастливой. Когда Офелия не дулась и не капризничала, она казалась ослепительно прекрасной. Поступив на работу, она стала одеваться более элеганто, чем раньше, только теперь она предпочитала костюмы и строгую изящную обувь.

— Господи, откуда взялись эти мерзкие цветы? — Она указала на вазу с хризантемами и, стремительно схватив букет, бросила его в мусорную корзину. — Кто-нибудь нальет мне вина? — Она уселась в кресло и закурила сигарету.

Ближе всех к столу находился Арчи, так что волей-неволей ему пришлось откликнуться на просьбу Офелии.

— Не хотите вина, Порция?

— Нет, благодарю. Если мне будет нужно, я сама о себе позабочусь. — Она посмотрела на Офелию: — Я думала, ты собираешься провести Рождество с Перегрином?

— Так оно и было. Но мне хочется съездить куда-нибудь. А его семейство не интересуется ничем, кроме охоты. И эта безобразная громоздкая мебель, которая словно специально предназначена для их толстых задниц, — я не могу на нее смотреть без слез. У его матери физиономия похожа на красную тыкву, а все их развлечения заключаются в том, чтобы бегать по лесу за лисой или палить в несчастных уток на болотах.

— Я все понял, — сочувственно кивнул головой Арчи, — и полностью согласен с вами. Лучше поехать на Рождество в коммуну кришнаитов в Уэльсе и есть соевый суп, чем иметь дело с такими бессердечными и жестокими варварами.

— Ты могла бы остаться с нами на Рождество, — с укором заметила я Офелии. — Дома останемся только я, Брон и Корделия.

— Кошмар! — драматически произнесла Корделия. — Хэрриет, как всегда, будет философствовать и читать своих дурацких поэтов, а Брон напьется. А мне что делать, скажите на милость?

— Прекрати! — прикрикнула я на нее. — Не смей так говорить о старших.

— Но ведь это правда. Ты всегда их читаешь. Сама рассказывала, даже с Максом Фрэншемом вы только о стихах беседовали.

— Замолчи.

Конфликт грозил перерасти в серьезную ссору.

— Девочки, девочки! — вмешался Арчи. — Подумайте о гостях, не надо так сердиться, вы меня пугаете.

Я на минуту забыла обо всех присутствующих, заметив, что Руперт внимательно смотрит на меня. Однако, встретившись со мной взглядом, он немедленно отвернулся.

— Всем здрасьте, — провозгласил Брон, входя в комнату. — Вы выпили почти всю бутылку! Хорошенькое дельце, они тут приятно проводят время, пока я гублю свой талант, служа мамоне.

— Познакомился с Летицией? — спросил его Руперт.

Брон налил себе вина и, усевшись в кресло, вытянул ноги к огню.

— Вообще-то она дышит на ладан, припарковаться с ней — целая проблема, и бензина жрет огромное количество.

— Летиция?

— О, старушка Летиция недурна. Очень умная и шустрая, как маленькая рыбка, но характер у нее — ого-го, каждому укажет свое место… — Брон приподнялся и глянул на себя в зеркало, но тут же сел на место, убедившись, что с его прической все в порядке. — Знаете, это такой тип женщин, у которых задаром и крошки не выпросишь, а уж если речь идет о наследстве, то раньше, чем через год после ее похорон, от такой тетушки и цента не дождешься. Но с ней можно найти общий язык. Кстати, я ей понравился, и она хочет, чтобы я поехал с ней на Рождество в Милан. Пятизвездочный отель, номер с несколькими комнатами и террасой, обеды и ужины в ресторанах, концерты в Ла Скала. Думаю, отказываться не стоит. А это что за шарики? — он, прищурившись, глянул на коробку конфет на столе.

— Оказывается, мы с Хэт останемся здесь одни, — сказала Корделия, — это будет самое ужасное Рождество в моей жизни.

— С нами еще будут Дирк, — напомнила я, — и Марк-Антоний. Помнишь, что ты сказала, когда Руперт принес его? Что ты больше ни за что с ним не расстанешься.

— Но я вовсе не думала, что мне придется сидеть дома одной в праздник! Почему и мы не можем поехать с тобой в Эдинбург или Сассекс?

— Я буду занята, — сказала Порция, — и потом, там не место детям. Тебе это будет неинтересно. К тому же билеты стоят слишком дорого.

— Со мной тоже ничего не выйдет, — тут же предупредила Офелия.

Руперт поднялся со стула и, посмотрев на меня, спросил:

— Счета на электричество и страховка уже получены?

— Я сейчас принесу.

Корделия, удостоверившись, что никто не собирается брать ее с собой, готова была расплакаться от обиды. И хотя мы с ней чуть не поссорились час назад, мне ее было жаль. Каждое Рождество в нашей семье проходило довольно весело. Родители приглашали гостей, и нам разрешалось даже в детстве сидеть за столом до полуночи. Мария-Альба готовила чудесные блюда, папа придумывал всякие розыгрыши, и скучно нам никогда не было, даже взрослые играли вместе с нами в прятки и жмурки.

Я почувствовала какую-то беспричинную тоску, когда вошла в пустой папин кабинет и подошла к столу. Разыскав нужные бумаги, я еще раз с порога огляделась вокруг. Все вещи стояли на своих местах, точно как в день ареста, но теперь они казались еще более унылыми и заброшенными, чем обычно; и в этом одиноком, холодном доме нам вдвоем с сестрой предстояло провести всю