Напоследок она просто добавила:

– Ступай в бар «Хемингуэй».

Он зашел в отель. Стрелка указывала на бар; следовало пройти по длинному, застеленному красным ковром коридору. После почти пустого Парижа Мартин и здесь никого не встретил. От этого ощущение вырванного из реальности момента стало еще острее. Бар был прямо перед ним. Он помедлил, разглядывая табличку, сообщавшую, что в 1944 году великий американский писатель выпил здесь пятьдесят один бокал сухого мартини, празднуя освобождение Парижа. Этот жидкостный след в памяти был, конечно, забавен, но Мартин пребывал не в том настроении, чтобы задерживаться на таких деталях; он хотел знать; он хотел понять.

Мартин тихонько зашел в бар, словно опасаясь пробудить это пространство к жизни. Официант поднял голову, но никакого знака не подал, продолжая тщательно расставлять бутылки. Зал был до странности пуст; ни деловых людей, ни внебрачных парочек. У стойки сидел одинокий посетитель, потягивая коктейль, состав которого издалека было не определить. Мартин автоматически направился к одному из кресел, но тут единственный клиент повернулся к нему.

Это был Дэниэл Рэдклифф.

9

Накануне Софи узнала, что актер снимается в Париже в новом фильме Клер Дени. Как и Роберт Паттинсон, Дэниэл Рэдклифф признался в интервью, что сняться у Клер Дени было его мечтой[69]. Та написала для него сценарий в соавторстве с Кристин Анго. Фильм «Milk City» рассказывал о скитаниях молодого англичанина во враждебном Париже. Рэдклифф был счастлив в этой атмосфере, на многие световые годы отстоящей от «Гарри Поттера».

Софи всегда любила «разговорить» своих пациентов. В ней наверняка дремал несостоявшийся психиатр. Она спросила девушку, одевавшуюся после рутинного осмотра:

– А чем вы сейчас занимаетесь?

Та, внештатница, подрабатывающая в кино, ответила:

– Ничем особенным… Время от времени меня берут как статистку… Вчера снималась в фильме Клер Дени… С Дэниэлом Рэдклиффом…

У Софи ручка выпала из пальцев. Она отменила все следующие визиты и буквально кинулась по адресу, названному пациенткой. По счастью, съемки еще не закончились. Отсняв натурные планы улиц, съемочная группа заполонила небольшой дом в Одиннадцатом округе, где располагалась квартира главного героя. Два телохранителя перекрывали доступ к декорациям, что было редкостью для малобюджетного кино: фанаты Дэниэла Рэдклиффа дежурили весь день, мечтая увидеть своего кумира. Софи поняла, что добраться до звезды будет не так-то просто. Ее примут за очередную поклонницу. Через какое-то время она заметила одну девушку, чья работа заключалась в том, чтобы блокировать проезд автомобилей, – без сомнения, с целью избежать лишнего шума при записи звука. Воспользовавшись минутным затишьем, Софи подошла к ней:

– Если я дам вам письмо для Дэниэла Рэдклиффа, как по-вашему, вы сумеете ему передать?

Та очень любезно ответила:

– Передать смогу, но не обещаю, что он его прочтет…

Софи устроилась в кафе поблизости и принялась сочинять письмо на английском. Несколько простых слов: записка должна быть короткой. На конверте она написала крупными буквами, чтобы сразу привлечь внимание: «From Martin Hill. The other Potter»[70]. Девушка сдержала слово и положила письмо в гримерку актера. Два часа спустя Софи чуть не упала в обморок, получив СМС от Рэдклиффа.

10

Итак, они впервые встретились. Впавший в ступор Мартин, чтобы немного прийти в себя, заказал бокал вина. Следует отметить, что Дэниэл приветствовал его широкой улыбкой; по всей видимости, он старался сделать все, чтобы другой смог расслабиться. За последние два десятилетия ни один человек не вел себя с ним совершенно нормально. Но сегодня он и сам нервничал. Перед ним явилась жизнь, которая могла бы быть его собственной.

Мартин уже очень давно не говорил по-английски. После череды трагедий этот язык превратился для него в мертвый. Если добавить стресс и шок от встречи, понятно, почему ему пришлось рыться в словаре детства. К счастью, Дэниэл взял инициативу на себя:

– Знаешь, я часто думал о тебе. В свое время, получив роль, я впал в эйфорию, но прекрасно помнил, что в финале нас оставалось двое. Я даже хотел тебе позвонить, но не стал. Наверняка боялся наговорить банальностей или что ты на меня злишься…

– …

– Однако никто не мог понять тебя лучше, чем я. Я помню это жуткое ожидание ответа. Сколько раз я говорил себе, что выберут не меня. Я представлял, что на этом все и закончится…

– Но случилось по-другому…

– Да. Знаешь, помню, я попросил продюсера показать мне твои пробы.

– Правда? Зачем?

– Сам не знаю. Может, чтобы понять, почему он выбрал именно меня. Я знал, что они до последнего колебались, на ком остановиться, и хотел увидеть, в чем же разница.

– Я никогда не видел тех кадров.

– В результате я тоже.

– Когда я проходил пробы, они все казались такими довольными, – пояснил Мартин, которому искренность Дэниэла внушила доверие. – Это было самое паршивое. Лучше бы они сразу сказали, что я не тяну, чем пережить такое…

– Знаю. Я знаю… Но мне кажется, они очень долго хотели взять тебя, а потом передумали.

Разговор шел без обиняков. Две дороги на развилке судьбы – это их объединяло. В конце концов они прихватили бутылку красного вина и устроились в глубине бара, почти в полутьме. Чуть подальше уселась какая-то парочка, Дэниэла они не заметили. Иначе немедленно попросили бы с ним сфотографироваться.

– Даже люди, которым совершенно плевать что на меня, что на Поттера, желают сделать селфи, чтобы потом всем показывать. Однажды я всерьез попытался подсчитать, на скольких снимках меня запечатлели; наверняка счет на миллион. Вот уже двадцать лет я бью рекорды по количеству времени, потраченному на улыбки… – добавил Дэниэл, а потом опять заговорил о кастинге: – Вначале, когда я думал о тебе, мне становилось как-то неловко. Может, я даже жалел тебя. Ну, ты понимаешь… Я представлял, как тебе тяжело.

– …

– Очень странно получалось. Я и правда часто думал об этой несправедливости. А потом понял почему…

– Почему?

– Меня втянуло в такой ритм… невероятный, безумный, выматывающий. Я думал о тебе и задавался вопросом, чем бы стала моя жизнь без «Гарри Поттера». Я очень быстро понял, что для меня все кончено, никогда больше нормальной жизни у меня не будет.

– …

– И…

– Что?

– Тебе, наверно, это покажется дикостью, но иногда бывало так тяжело… тогда, по-моему, я тебе завидовал. Да, правда, я думал, что моя жизнь была бы лучше без всего этого. Конечно, такое случалось в моменты стресса или усталости. Во всяком случае, тогда я