Шрифт:
Закладка:
Ханна Данская молилась, когда ее уединение было нарушено. Королева стиснула пальцы в замок, задержала дыхание. Никто не должен прерывать молитву женщины. Говорят, триста лет назад одна ведунья так долго молилась, что спасла этим свою жизнь. Ее схватили по доносу соседей – мол, она бродит ночами по кладбищу и что-то собирает на могилах. Женщину схватили, пытали. Она отрицала злой умысел, уверяя, что собирает лекарственные травы и отбирает землю с могил {добрых} людей для создания защитных амулетов. Ей не поверили и приговорили к казни. Перед смертью она испросила разрешение прочесть последнюю молитву богам. И молилась так долго, что не только ее палач, но и даже обвинители устали ждать, а люди, собравшиеся посмотреть, как будут жечь ведьму, вообще стали в разочаровании расходиться по домам. Однако прервать ее молитву не смогли, и в конце концов на нее так и махнули рукой. Мол, ты еще трое суток будешь молиться, а у нас дела…
А что теперь? Она – королева, и то к ней стучат в неурочный час.
«Какая ты теперь королева? – мелькнула горькая мысль. – Твой король мертв. Твой сын слаб…Ты чужеземка. Кто станет тебя слушаться? Будь Богумир чуть постарше, тебе бы и то пришлось уйти. А пока он совсем мальчишка… ему даже нет шестнадцати лет… Правда, его дед в четырнадцать лет командовал полком, но тогда шла война, и у наследника были опытные советники… А кто теперь на ее стороне?»
Посторонние мысли сбили весь молитвенный настрой. Вздохнув, королева последний раз прикоснулась кончиками пальцев к подножию домашнего алтаря Матери – в этой стране ее звали Живой – и поднялась на ноги.
- Кто там?
- К вашей королевской милости…
Мужчина. Знакомый. Уже хорошо. Но почему у него такой голос, как будто он принес недобрую весть?
Дежурившая в передней фрейлина поймала взгляд королевы и поспешила отворить двери. В покой, отделявший домашнюю молельню, шагнул замковый кастелян.
- К вашей королевской милости, - повторил он, склоняясь в поклоне. – К вам…
- Не нужно объяснений, - из-за его спины выступила высокая стройная женщина в траурном одеянии. – Этого достаточно… матушка.
Королева вздрогнула, увидев старшую падчерицу. Принцесса Августа была чуть выше ее. Каблучки и головной убор делали их почти равными в росте, но Ханна Данская прекрасно понимала, что, если старшая дочь короля Болекрута оденется подобающе своему статусу, она будет выглядеть намного величественнее. Тем более что она была моложе на целых семь лет. В известной степени это многое значит.
- Что вы здесь делаете? – произнесла королева. – Здесь и сейчас…
- Я вам помешала? – холодно улыбнулась принцесса.
- Я молилась.
- Вот как. Еще недавно я сама много времени проводила за этим занятием, - улыбка принцессы Августы стала еще холоднее.
- И вы… осмелились мне помешать? Вы – монахиня…
- {Бывшая} монахиня, матушка. Или, думаю, правильнее называть вас просто вашим величеством?
- Называйте, как вам угодно.
- И то правда… вы никогда не были моей матерью. Вы даже мачехой мне не смогли стать. Не успели вы приехать, как нас с сестрой заперли в монастырь… вы даже не захотели с нами пообщаться… после того, как стали женой нашего отца.
- Мне этого не позволили. Я была молода… любила своего супруга… Да, я его любила. А он любил меня! – Ханна буквально вцепилась в эту мысль. - Мы были счастливы…
- Ценой чужого несчастья.
- Я ни в чем не виновата! Я…
- Знаю. Поэтому и я вас ни в чем не буду винить, - сказала принцесса Августа таким тоном, что королева почувствовала страх.
- Что вы имеете в виду?
- Только то, что вам ни в чем не будут чинить препятствий… когда вы решите отсюда уехать.
Королева ахнула, бросив взгляд на мявшегося на пороге дворецкого. На фрейлину, которая тенью замерла в углу, она даже не обратила внимания.
- Уехать?
Принцесса Августа медленно прошлась по комнате, осматривая стены и немногочисленную мебель.
- Вам разрешат взять с собой то, что вы захотите увезти. Вам также предоставят возможность выбора дороги и решить, куда и когда вы хотите уехать.
- Но я не хочу уезжать! – воскликнула королева. – Это мой дом и моя страна! Я – королева…
- Бывшая королева, - бросила принцесса через плечо. – Не забывайте, ваше величество, что ваш супруг скончался…
- Но у меня есть сын! Наследный принц…
- Принц – еще не король.
- Но он будет королем!
- Будет, - принцесса развернулась к мачехе, сжимая кулаки, - если его выберут!
Ханне показалось, что ее ударили в грудь – столько ненависти было в голосе ее падчерицы.
- Ты…
- Я – старшая дочь своего отца. Я – перворожденная и законнорожденная. Я – королевской крови, - произнесла Августа. – И я – старше.
- Но не умнее! Женщина на троне…
- Почему бы и нет? История знала таких королев. И все они были дочерьми своих отцов. А вот вдовы после смерти мужа не правили никогда. Даже если их сыновья признавались законными наследниками трона, у принцев были другие советники. Постарше и поумнее матерей.
- У тебя ничего не получится.
- Получится, раз я здесь. А вот получится ли у вас, ваше величество…И впредь никаких «ты». Я – принцесса. Наследная принцесса. Сударь, - обратилась она к дворецкому, который так и маячил на пороге, - проследите, чтобы королевские вещи начали собирать сразу же после того, как ее величество объявит, в какой день и час она намерена нас покинуть. Я не желаю промедлений! Прощайте, ваше величество!
Обозначив короткий реверанс, принцесса Августа вышла из покоев мачехи. Уже в коридоре к ней присоединились два пажа и какая-то дама. Ханне очень хотелось узнать, кто эта мерзавка, которая так скоро переметнулась от своей королевы к этой выскочке, но она сдержалась. Вместо этого махнула рукой на дворецкого:
- Ступай.
- Но… ваше величество, у меня приказ, -
