— Да.

Я ответил так твёрдо, как только мог. А что?.. Шантаж — это игра, в которую могут играть обе команды.

А потом подошел к Пенелопе, и подпрыгнув, с размаху влепил ей в губы сочный поцелуй. Горгонида не уклонилась.

Она застыла, как соляной столб, и только хлопала длиннющими ресницами.

Наверняка у девушки был свой сценарий: она скажет, что согласилась выйти за меня, я буду всё отрицать, Одиссей бросится в драку...

Дальше сценарий может разниться: горгонид меня прикончит — и тогда Пенелопа объявит его героем и они помирятся.

Горгонид меня прикончит — и тогда Пенелопа обвинит его в излишней жестокости и продолжит с удовольствием третировать.

Дальше придумайте сами. Но финалочка, я думаю, будет одна и та же: пара горгонид мирится и живёт долго и счастливо, а я, грешный, лежу в канаве и белых тапках, ко всему безучастный.

Меня это не устраивало.

А кроме того: терпеть не могу, когда меня используют, как безвольную пешку.

Но Одиссею я тоже хотел помочь. В конце концов, мы с ним только что вступили в братство курящих!

Наверняка вы тоже в таком состоите. Братство курящих в подъездах: вы делитесь сигаретами, обмениваетесь понимающими взглядами, молча, глядя в сторону, пускаете дым в приоткрытое окошко, а потом расходитесь. Но ведь всё ясно без слов! Между вами устанавливается СВЯЗЬ.

То же самое происходит в клубах, ресторанах, офисных зданиях — нужное подчеркнуть. Между курящими возникает ДОВЕРИЕ.

Вы — в одной команде. И будете защищать друг друга до последнего вздоха.

А потом бросите окурок и пойдёте своей дорогой.

И вот, пока Пенелопа хлопала глазищами, в шоке от моего поцелуя, я повернулся к горгониду и многозначительно пошевелил бровями.

И он понял! Ведь между нами всё ещё была СВЯЗЬ.

Одна бровь Одиссея еле заметно сдвинулась — как тектоническая плита, которая медленно, эпоха за эпохой, сползает в океан... Я расценил это, как добрый знак.

И повернулся к Пенелопе с широкой улыбкой.

— Тыковка, подготовку свадьбы оставляю на тебя — ведь вы, цыпочки, любите заниматься подобной ерундой... А саму дату назначим позже — мы ведь никуда не спешим, верно? Платье выбери сама — недорогое, можно со скидкой по уценёнке. Какой смысл тратиться, если ты его наденешь всего один раз — да и то, ненадолго... Гостей тоже не приглашай — я тебе не олигарх, кормить целую ораву. Отметим прямо здесь, в "Затычке". И да, кстати: на свадебное путешествие можешь не рассчитывать. У меня дела.

— Но... — горгонида наконец пришла в себя. — Одиссей тебя убьёт!

Я поднял одну бровь.

— С чего бы?..

— Он тебя вызовет. Как жениха!

Я захлопал глазами.

— Тыковка моя, но ведь я сделал тебе предложение! И ты согласилась. А значит, это уже совсем другой коленкор... Из ПОТЕНЦИАЛЬНОГО жениха я превратился во вполне конкретного без пяти минут мужа. А значит, все остальные, в том числе и Одиссей — тихо плачут в уголочке. Концерт окончен, толстая тётя спела и все могут расходиться по домам.

— Макс прав, Пенелопа, — веско кивнул Одиссей. — Пока ты не приняла решения, я ещё мог на что-то рассчитывать. Но ты выбрала другого... И кто я такой, чтобы мешать твоему счастью?

— Банкет, кстати, за твой счёт, — вставил я. — Ты же знаешь: я только что лишился клуба и не располагаю лишними активами на бесполезные гулянки.

Пенелопа вперила в меня ненавидящий взгляд.

Я почувствовал, как немеет лицо, как по ногам, начиная от пяток, ползёт каменный холодок... А потом пожал плечами и стряхнул невидимую пылинку со своего рваного пиджака.

— Даже не пытайся, тыковка моя. Я приобрёл парочку амулетов, так что ни твои взгляды, ни твои прелести на меня больше не действуют.

Фух, надеюсь, они ничего не заметили...

Ну в смысле: каменящий взгляд на меня ещё как действовал. Просто я давно понял, что могу ему сопротивляться. Уж не знаю, был ли это очередной подарочек от крёстных, или мои личные, врождённые качества, да только драконий огонь меня не жег — точнее, не сжигал в головёшки, а только оставлял без бровей. И то же самое с горгонским фирменным взглядом: чувствуя некоторую скованность и общую окаменелость, в статую я не превращался.

А ещё я надеялся, что они не заметили вот чего: по мере того, как Пенелопа теряла, одно за другим, свои преимущества, мне становилось всё больше не по себе.

Разыгрывать из себя скупердяя и сволочь может и весело, да только вот девушка мне по-настоящему нравилась. Да и на вид она становилась всё краше и краше...

Ярость заставила её грудь бурно вздыматься. Она же позолотила щечки румянцем и зажгла в глазах неугасимый огонь.

А вот с волосами Пенни творилось что-то странное... Целые пряди их скручивались в жгуты и поднимались над головой. На концах их я вдруг заметил небольшие головки с довольно злобными глазками и быстрыми раздвоенными язычками...

Змеи! Мама дорогая.

Так. Комедию пора заканчивать, пока меня не покусали.

Время разбрасывать камни миновало, и лучше всего свалить, пока они не полетели в меня.

— Пенелопа, тыковка, попрощайся со мной. До свадьбы мы не увидимся — это плохая примета... Да и после — ты же знаешь, я человек занятой. Так что на особо бурную семейную жизнь не рассчитывай.

Бестрепетно поднырнув под облако змеящихся волос, я ещё раз чмокнул горгониду в щечку.

А потом, подмигнув Одиссею, был таков.

За спиной я услышал звероподобный, душераздирающий рёв обманутой женщины. Но вскоре он стих до всхлипов, которые перемежались мягким мужским баритоном.

Дело сделано. Пенелопа, уяснив, какую огромную совершила ошибку, бросилась за утешением к бывшему — то есть, к Одиссею. Он, конечно, подставил сильное плечо...

А со свадьбой я как-нибудь разберусь. Потом. Честно-честно.

Главное, что сладкая парочка объединилась против общего врага, то есть — меня.

На этой жизнеутверждающей ноте я ворвался в общий зал клуба, и... Прикипел к полу.

Зал был пуст — от слова "совсем".

Не маячил за стойкой, меланхолично протирая бокалы, Эврисфей. Не требовали долива пива после того, как осядет пена, бережливые туристы. Не гомонили, сгрудившись за дальним столиком, байкеры...

Под потолком, вокруг вентилятора, одиноко моталась крупная бородатая муха в тельняшке — но на этом всё.

И самое главное: здесь не было той, за кем я пришел.

Лолы.

В растерянности я прошествовал через весь зал, заглянул, перегнувшись за стойку — так, на всякий пожарный.

Никого. Серебряные краны начищены до блеска и накрепко задраены, прозрачные как слеза младенца кружки выстроились на своих местах — подобно забытому воинству, генералы которого внезапно дезертировали с поля боя...