Два с половиной часа…

Половина второго ночи. Аэлита уже не знала, что думать.

Сонная и уставшая, но одновременно натянутая как струна, она решила выйти из комнаты. Пока Аэлита шла по коридору, было тихо. Но как только она собралась завернуть за угол, на её пути возник Павел. Она тут же вздрогнула. У неё создалось впечатление, что всё это время он ждал её именно здесь.

– Аэлита, я решил дать тебе ещё немного времени. Вижу, ты всё ещё немного не в себе, поэтому… Поступим как в старые времена: просто ляжем спать в одну постель, – он зевнул. – Я чертовски сильно устал. Ты согласна?

Она остолбенела, услышав от него такие слова. Два с половиной часа его не было, потом он как чёртик из табакерки появился из-за угла в коридоре и оттарабанил ей такую речь. Он точно что-то задумал, но ясно мыслить она не могла: сказывалась усталость и долгое время, проведённое в напряжении.

– Я… я хотела выпить воды…

– Прекрасно! Иди, конечно.

Он открыл ей путь, но когда она сделала первый шаг, чтобы пройти вперёд, он вместо того, чтобы пропустить, поймал её в свои руки и поцеловал.

«Каков же подлец… – пронеслось в голове у Аэлиты. – Ведь он же специально продержал меня в напряжении столько времени, чтобы я буквально свалилась с ног. И что теперь? Подхватит меня на руки, отнесёт в спальню… Неужели он думает, что у меня совсем не осталось сил, чтобы с ним бороться?»

Когда она собралась оттолкнуть его от себя, он вдруг сам оторвался от неё, подвёл к стене, а потом, не выпуская из своих рук, стал шептать ей в лицо:

– Я клянусь тебе, что произошедшее прошлой ночью, никогда не повторится. Будь у меня возможность это исправить, я бы это сделал. У меня и в мыслях не было совершить что-то подобное и, если бы не твоё поведение, я бы никогда этого не сделал. Поэтому я тебя предупреждаю… Надеюсь, ты понимаешь, о чём я?

– Понимаю. Я знаю… Прости… Я не хотела…

– В том-то и беда, что ты хотела…

– Я больше не буду так делать… Обещаю… Только прошу, никогда больше… Я… Мне было так… Это ужасно… Я прошу тебя… и обещаю…

Аэлита планировала многое ему высказать, но смогла выдавить из себя только эти обрывистые слова. Несмотря на то, что она не закончила до конца ни одну из своих фраз, у неё создалось впечатление, что Павел её понял.

– Не надо так… успокойся… И попытайся простить меня. Мне правда, очень жаль…

Он взял её лицо в свои ладони и стал ждать, когда она перестанет плакать, медленно вытирая пребывающие слёзы на её лице. Аэлита даже не заметила того момента, когда начала плакать.

Когда она немного успокоилась, он сказал:

– Теперь иди. Ты хотела пить.

Павел отпустил её и Аэлита отправилась на кухню, чувствуя себя не совсем «в этом мире» из-за его слов и поцелуев.

Когда она вернулась в спальню, то увидела, что он расстилает постель.

– Иди, сходи в душ. Я только что оттуда, – сказал Павел.

Аэлита так и собиралась поступить. Она подошла к двери ванной и обнаружила, что замок на ней был сломан. Странно… Сегодня она принимала душ перед обедом, и с замком всё было в порядке.

В её сознание начали прокрадываться разные мысли. Она смотрела на Павла, сосредоточенного на расстилании постели, а потом переводила взгляд на сломанную ручку. Наконец Павел заметил её замешательство:

– Что-то не так?

– Нет. Просто… ручка сломана.

– А… Ну ничего страшного! Завтра я всё исправлю. Иди купайся.

Аэлита вошла в ванную на деревянных ногах. Оказавшись за её дверью, она почувствовала, что её затрясло. Она не могла двинуться и, как будто приросла к месту, где стояла.

В её голове пронеслись совсем недавно услышанные от Павла слова:

«… поступим как в старые времена. Просто ляжем спать в одну постель…»

Потом перед её глазами возникла картинка со сломанной дверной ручкой…

А чуть позже она вспомнила ещё кое-что.

«… неужели ты собираешься использовать силу?

– Кроме силы, Аэлита, есть ещё и хитрость.

– Хитрость?.. Я не понимаю…

– Совсем скоро поймёшь…»

Прошло, наверное, минут десять, а она ещё даже не включила воду. Её сердце колотилось словно… она даже не знала, с чем это сравнить. Трясущимися руками она начала снимать с себя одежду и не могла оторвать глаз от двери.

Чувствуя себя глупее некуда, она бросила в сторону остатки одежды и подошла к шкафчику, чтобы достать полотенце, но не успела. Она громко вскрикнула, но одновременно испытала облегчение, когда Павел ворвался в ванную. В его жгучем поцелуе растворился её крик. Он застал её врасплох, и в тоже время она прекрасно знала о его вторжении. Он не оставил ей времени на то, чтобы чего-то бояться, о чём-то думать, чувствовать себя неловко или ещё на что-то.

После всего происшедшего к ней пришла горькая истина: в её это природе или не в её – было неважно: кроме как смириться ей ничего не оставалось.

Несмотря на то, что эта ночь не шла ни в какое сравнение с предыдущей, Аэлита чувствовала себя отвратительно. Она была побеждена, а к этой роли ей ещё предстояло привыкнуть.

***

Следующие несколько недель Аэлите показались длинной вереницей однотипных событий.

Она не жила, а существовала. Аэлита мало ела, плохо спала и разучилась радоваться. Она перестала следить за календарём; дни и ночи для неё слились воедино.

Аэлита не представляла, сколько ещё продлится это состояние…

Зато Павел весь сиял, а улыбка с его лица почти не сходила.

Он иногда брал Аэлиту с собой на деловые вечеринки. На этих тусовках собирались одни из лучших специалистов столицы, работающие в юридической сфере. Аэлита ненавидела эти мероприятия. Павел хвалился ею всем и каждому, а она чувствовала себя одним из его скандальных дел, которое ему удалось выиграть.

Мужчины, которые приходили на эти вечеринки, глаз не сводили с Аэлиты. Ей казалось, что Павлу это нравилось. Одним взглядом он как будто говорил им: «Видели? Она у меня есть, а у вас её нет. Завидуйте мне!» Аэлите же хотелось одного – провалиться сквозь землю.

Изабелл иногда звонила молодожёнам, но Аэлита разговаривала с ней крайне редко. Она никогда не снимала телефонную трубку в доме, а когда кто-то из слуг звал её к телефону, она отказывалась подходить. Да и те нечастые телефонные разговоры матери и дочери не были содержательны. Аэлита всегда