— Послушайте, — я сел на вторую табуретку у стола. — Ко мне приходила душа моего отца. Он передал мне свой дар. И если сейчас я прикоснусь…к этому духу, то, вероятно, потеряю ту способность.

Георгий Вольфович хмыкнул и подошел к кастрюле, стоящей на печи, в которой подогревался суп. Помешал похлебку поварешкой, распространяя запах борща на всю комнату и вернулся на место.

— Я вижу, ты уже кое-что знаешь о наших способностях. И, похоже, я начал совсем не с того, с чего следовало, — он сделал необычное движение рукой и душа исчезла — монета, лежащая на паласе, блеснула. — Возьми ее. Это твоя награда за сегодняшний труд.

Я подобрал серебряник с пола. Осмотрел. Лицо неандертальца четко отпечаталось на решке.

— Какая у этой души способность? — спросил я.

— Разжигать огонь, — репетитор закрыл альбом. — Я полагаю именно так люди когда-то впервые добыли его.

— Хм…

— А теперь давай начнем урок с того, с чего следовало. Расскажи мне, что ты знаешь о своей родовой магии?

Я снова сел на табуретку.

На ходу я еще пытался решить, стоит ли рассказывать репетитору абсолютно все тайны. И не окажется ли моя сделка с Элаизой той информацией, после которой мое обучение закончится. Хотя, с другой стороны, быть честным всегда лучше. Что я скажу, если он, рано или поздно, заметит печать на моей ладони?

— Я знаю, что существует девочка-мираж, по имени Элаиза, — начал я. — Именно она отчеканила все существующие монеты в мире…

— Хорошо. Что еще?

— Мы можем перенимать способности душ, разговаривать с ними, входя в контакт. Но этого я еще не пробовал, — я почесал подбородок вспоминая больше фактов. — Души не способны завладеть телами коллекционеров. Но могут нанести нам увечье или биться на нашей стороне, что, собственно, вы и продемонстрировали, когда я впервые пришел сюда.

— И все?

— Нет… — я поколебался пару секунд. — Еще я заключил с Элаизой контракт.

Я показал ладонь, посреди которой на коже был выжжен символ. Замолчал.

Некоторое время Георгий Вольфович в задумчивости глядел на Знак.

— Это еще лучше, — наконец сказал он. — Значит теперь, ко всему прочему, ты сможешь сам создавать монеты.

И все? Не будет никаких «убирайся отсюда» и «почему ты сразу не сказал»?

— Недавно я убил тварь, прорвавшуюся в наш мир, — заговорил коллекционер. — Прямо в лесу. Недалеко отсюда. И тогда впервые поверил в то, о чем когда-то говорила мне девочка-призрак…

— Элаиза приходила к вам?

— Да.

— Если она приходила… Почему же вы не заключили сделку?

— Тогда я еще не видел монстров собственными глазами. Не поверил ей, — покачал головой он. — Но сколько бы не ждал ее потом, она так и не появилась…

Он встал с места, снова подошел к кастрюле с супом и наполнил две тарелки. Вернулся назад.

— Ешь, — сказал он, поставив железную миску передо мной на стол. — Голодным в школе делать нечего.

Я отломал кусок от холодной буханки «Дарницкого», натер корку чесноком и посолил. Принялся за еду.

— Послушай, Костя, — сказал репетитор, когда опустошил свою тарелку и принялся разливать чай. — Коллекционер душ — это самая сложная родовая способность, которая существует. Да. Ты знаешь некоторые нюансы. Но я клянусь, что тебе неизвестно и о десятой части наших способностей. Чтобы быть истинным коллекционером, ты должен не просто заключить контракт и чеканить монеты налево и направо. Ты должен знать родовые способности каждого когда-либо жившего на этой планете одаренного. Ты должен уметь противостоять душам, которые не захотят тебе подчиняться. Ты должен знать язык, на котором говорили когда-то, чтобы попросить о чем-то более древние расы. А еще, тебе придется делать многое, чего ты делать не захочешь. И моя задача заключается в том, чтобы объяснить тебе, что это необходимо.

Я подавился. Старик даже не притронулся к моей спине, пока я пытался откашлять кусок хлеба, попавший не в то горло.

Новости были очень неоднозначные. С одной стороны, мне было безумно интересно узнать все о родовых способностях одаренных. Выучить языки я, итак, планировал, упустив время на это в прошлой жизни. Пусть и не такие редкие. А вот намек на то, что мне придется делать многое из разряда «держать женщин в своем сарае», меня смутил. Что ж. Поживем увидим.

— Всему свое время, — подытожил мои мысли Георгий Рудольфович.

Затем он подошел к серванту и взял с полки небольшую книгу. Принес мне. Положил на стол. Я глянул на название. «Магия первобытных людей».

— Следующий урок в четверг. В десять. К нему ты должен успеть прочитать это. От корки до корки.

— Хорошо, — я убрал книгу в рюкзак.

После этого я пробыл у коллекционера совсем недолго. Чай оказался слишком горячим. Поэтому я сделал буквально пару глотков, которыми обжег себе небо и поспешил на учебу.

— Ракицкий! — Клаус встретила меня в коридоре школы и тут же зажала нос. — Ты откуда такой вылез? От тебя несет за версту.

Я расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке и принюхался.

— Да ладно тебе. Бывало, и хуже, — улыбнулся я и застегнул пиджак.

— Высидеть с тобой за одной партой до конца уроков будет настоящим испытанием…

— Переживешь, — хмыкнул я, пропуская подругу в класс первой. — Ты не представляешь, где я сейчас был.

— Да? — она обернулась и стряхнула с моего плеча пыль. — Тогда слушаю…

Сильный грохот перебил мою одноклассницу.

Мы тут же отыскали глазами источник звука. Из-за последней парты, где обычно сидел Кипяток, с пола поднимался Антропов. Он был весь красный.

— Ну и че ты приперся? — Яблоньский стоял возле него. — Че не уехал вместе со своим дружком в Питер?

Следующий толчок усадил иллюзиониста на место. Последовал подзатыльник. Мы переглянулись с Клаус.

— Похоже, это семейное…

— Чего? — Жанна не поняла, что я имею в виду.

Глава 18

Бывший лучший друг

Мои одноклассники спокойно смотрели, как Антропов расплачивается за свои грехи и грехи своего друга. Яблоньский и не думал проявлять жалость. Он хладнокровно лупил врага. Измывался над ним. И его понять можно. Он один из тех, кто страдал от рук двух отморозков из нашего класса.

— Ты куда язык засунул, Антропов? — аристократ огрел другого одаренного учебником по голове.

Антропов не отвечал.

Я сунул рюкзак Клаус в руки, а сам пошел в самую гущу событий.

— Хватит, — я остановил руку Яблоньского, когда та вновь летела в затылок бывшему хулигану.

— С чего это? — возмутился Всеволод.

— С того, что я так сказал, — мое лицо было прямо перед лицом будущего