Аринка улыбается, а потом у нее звонит телефон.

На проводе Громов. Ну кто бы сомневался-то вообще? Он что-то ей говорит, отчего Аринкины щеки краснеют.

— Все нормально, папа. Я буду вовремя. Пока.

Арина сбрасывает звонок и снова смотрит на меня.

— Чего он хотел?

— Пугал штрафом за опоздание. Ты же меня отвезешь?

— Конечно. Тебя через дом или сразу в клинику?

— Лучше через дом. Переодеться не помешает.

— Хорошо. Тогда погнали.

Пока Арина надевает туфли, засовываю в карман улики. Не очень бы хотелось, чтобы кто-то из прислуги нашел в мусоре эту пачку и настучал отцу. А в том, что они так могут, я вот даже не сомневаюсь.

Закрываю дверь на ключ. Арина все это время стоит позади. На ней высохшее платье, и, насколько понимаю, трусы в наличии тоже теперь имеются.

Протягиваю ладонь, в которую она тут же вкладывает свою.

— Слушай, — замирает уже у тачки. — Я сейчас спрошу, ты только не смейся, ладно?

Молчу в знак согласия.

— Мне казалось, что ты, мы… — она еще сильнее краснеет и привстает на носочки. Теплые пальцы ложатся мне на плечи, касаясь шеи подушечками.

— Что? — сам почти не дышу. Накрывает. Снова ее запах. Тело. Идеальные изгибы под моими ладонями…

— Потом, — кусает свои губы, в которые тут же хочется вгрызться.

До смерти ее зацеловать хочу. Понятия не имею, как вообще себя сдерживаю, ведь иначе она точно на свою работу опоздает.

Киваю, и ее взгляд тут же взметается. Секунда, а потом глаза в глаза.

— Едем? — хлопает длинными ресницами. Меня же будто парализовало, пошевелиться не могу. Как баран на нее пялюсь.

— Тим?

Арина проводит пальчиками по моей щеке. Медленно отмираю. Сглатываю.

Вентиляция легких на крепкую двойку, каждый вдох дается с трудом. Ее близость дурманит тело и разум. Где-то на задворках сознания маячит навязчивая мысль — разложить ее на капоте в желании повторить все, что произошло этой ночью.

Сдерживаюсь, конечно. Пока только мечтаю, но непременно воплощу в жизнь. Перед глазами раскадровка, будто все мои фантазии уже давно стали реальностью.

Скольжу языком по пухлой нижней губе и закрываю глаза. В штанах опять пожар. Прижимаю Аринку к себе крепче, толкаюсь в нее бедрами. Минута, буквально минута. Нужно выдохнуть, чтобы ее отпустить. Чтобы иметь на это физическую возможность.

Пропускаю удар в грудину. Это сердце шалит. Неймется ему.

— Тим, мы опаздываем, — шепчет, а сама губами к моим жмется. — Нужно ехать.

— Угу. Да.

Глаза все еще не открываю. Хочу ее чувствовать. Трогать. Слышать. Дышать ей.

Понятия не имею, сколько мы вот так стоим. Рядом. Обнявшись. Касаясь друг друга губами и шепча какие-то еле связные фразы.

Возбуждение медленно отпускает. Сменяется чем-то более глубоким. Трепетом каким-то ненормальным. Я ее боготворю просто. Снова!

Улыбаюсь. Аринка облизывает губы, но тот, кто ей звонит, явно нацелен все обломать.

— Это папа, — морщит нос и отвечает на звонок.

Нехотя от нее отрываюсь. Чуть заторможенно открываю дверь в тачке. Огибаю капот. Пока она что-то монотонно рассказывает отцу, сажусь за руль.

— Я уже еду. Еду. Хорошо, конечно. И я тебя целую.

В салоне оба проваливаемся в тишину. За руки только держимся.

В дом Громовых не захожу намеренно. Боюсь, что поднимусь к ней в комнату, и вот тогда… Стоп! Торможу себя. Сейчас даже лучше мысли не допускать.

Арина справляется минут за десять. Возвращается уже в сарафане длиной по щиколотку. Желтый, с какой-то незамысловатой абстракцией. На ногах сандалии на плоском ходу.

У клиники не могу удержаться от того, чтобы ее поцеловать.

— Все, — выскальзывает из моих рук. — Все, — улыбается. — Мне пора.

Телом отстраняется вроде, а сама продолжает чмокать меня в губы.

— Пойдем, провожу.

Аринка кивает и выбирается из тачки. Глушу двигатель и вылезаю следом.

Как только сворачиваем за угол от парковки, напарываемся на ее отца. Он стоит в паре метров от нас и разговаривает, кто бы мог подумать! С Павликом он говорит.

Арина тут же сильнее сжимает мою руку. Я то же самое сделать хотел, но она меня опередила.

Стиснув зубы и состряпав рожу кирпичом, уверенно иду туда. Арина семенит следом, а я даже не замечаю, что ускорил шаг.

Смотрю на Воронина, и, думаю, без слов ясно, что голову бы ему свернул.

Паша-Саша не остается в долгу, бросает на меня такой же гневный взгляд, а вот когда смотрит на Арину, улыбается. Лживо, но улыбается.

— Привет, — он здоровается первым. Потом даже руку мне протягивает.

Отвечаю, конечно. Следом и с Громовым здороваюсь.

— Не опоздали, — заключает Степан Арсеньевич, посмотрев на часы. — Сегодня полностью в распоряжение моей помощнице тебя отдаю, дочь. Там в архиве дел накопилось.

Арина послушно кивает.

— Павел, — Громов разворачивается к Воронину, — ты мне позвони на днях.

— Спасибо, Степан Арсеньевич. Арин, прекрасно выглядишь.

Ариша краснеет и бросает на меня опасливый взгляд. Игнорирую. Улыбаюсь шире. В том, что выглядит она ох*енно, я с ним согласен.

— Я поехал. Еще раз спасибо, — Павлик хлопает себя по карманам и достает ключи от машины.

Мы втроем смотрим ему в спину. Я еле держусь, чтобы что-нибудь не съязвить.

— Зачем он приходил, папа?

Арина смотрит на отца с вызовом.

— Хочет перевод в нашу клинику, — спокойно заключает Громов, а меня прямо-таки подрывает.

Он, бля, серьезно?