— Звоните… Шраму, — выдавил из себя менталист дрожащим голосом и сунул руку в карман пиджака, доставая здоровенный мобильный телефон с миниатюрной антенной.

Елена схватила телефон и сунула в пакет.

А я вновь посмотрел в окно. Что же стекло такое грязное! Мешало рассмотреть «волги» повнимательнее.

— Сафонов, прием! — заговорила следователь уже в свою рацию. — Сафонов! Зад свой поднимай и пулей на Фонтанку к зданию палаты адвокатов.

— Надо сваливать, — сказал я ей.

— Какое сваливать! ЖаркОе только началось.

Вот ведь неугомонная! Хотя чему тут удивляться — для Елены это редкий шанс копнуть клубок криминальных интриг, кто бы за этим ни стоял.

— Значит, так, — задумчиво, но бойко проговорила она. — Ты! — ткнула она в Евгенича. — Считай, второй раз родился. Тебя убрать хотели. Задержан ты будешь в любом случае, но если сделаем все по-тихому, как надо, некоторое время тебя так и продолжат считать убитым. Оно и тебе, и нам будет на руку. Понял?

— Н-наверное…

— Они пойдут убедиться, что он мертв, — сказала мне следователь. — И не должны узнать, что выжил. Я пойду вниз, а ты посиди с ним.

С этими словами она достала наручники из кармана униформы, что лежала в пакете, и приковала ими менталиста к батарее.

— Стой, — возразил ей я. — Дай мне зелье. То, что купила.

— Эм. — Елена изогнула бровь. — Оно для следственно…

— Дай мне зелье, — надавил я.

Она сунула руку в пакет и нашарила пузырек — похоже, просто чтобы я отвязался. И ринулась на выход.

Я не сомневался, что следовать умеет орудовать пистолетом. Но в себе я не сомневался больше. Как-никак, если ей прилетит случайная пуля, то оборвется единственная ниточка, способная связать меня с теми, кто знает о Ризоме. Зато мое тело после пуль уже не раз регенерировало, страха почти не было. Ну и, если честно, я не собирался просто подставляться. План был чутка другим.

Открыл пузырек, понюхал жидкость. Повеяло холодом.

Зелье — не соль, работает на перспективу. А мне надо что? Мне надо побыстрее.

Рискнул, поднес пузырек к ноздре и запрокинул голову.

Жгучий холод полился через ноздрю внутрь, заставляя пальцы рук растопыриться. Я едва не выронил зелье, настолько меня пробирало. Глаза закатились и задрожали, уши заложило, но быстро отпустило.

Остальное я допил.

Рванул в коридор, сразу на лестницу. Перед глазами стояла синяя пелена, словно из них выходил пар, но видел я хорошо. Прыжками оказался на втором этаже, и тут громыхнули выстрелы этажом ниже. Елена была уже там.

Тремя прыжками преодолел оставшийся пролет и увидел, как следователь отстреливается от нападавших. Отстреливается, а не нападает — потому что лишь осторожно высовывается из-за перил, а вот по ней огонь велся плотный, в стене то и дело прибавлялись отверстия. И отстреливается не из пистолета Макарова, а из… револьвера? Где она его взяла?

Остановился я ненадолго. Глубоко вдохнул, собрался с мыслями. Могло ничего не выйти, как в драке с Тунгусовыми. Но я хотел. Я жаждал, чтобы у меня получилось. И рванул дальше.

— Ты куда! — закричала заметившая меня Елена. — Стой!

Оказавшись на первом этаже, я тут же вскинул вперед руки, и пол передо мной пошел трещинами и буграми. Ближайший стрелок подлетел в воздух — невысоко, но и этого было достаточно, чтобы он закричал, хватаясь за сломанные ноги — а я не сомневался в их сломанности, это было видно даже отсюда.

Побежал вперед, напряг тело, передал энергию в руки — и вот еще двое, что скрывались возле входа, отбрасываются на проезжую часть. Я вновь вижу свои руки по-другому, вновь кажется, что в венах течет огонь, который я вижу на сквозь. Вместе с ними срываются с петель массивные деревянные двери и летят, врезаясь в иномарку Евгенича. Подключается быстро сориентировавшаяся Елена, чьи новые выстрелы поражают противников, что только сейчас выбежали от машин ближе к нам.

— Вот же тихушник, не мог сразу сказать, зараза, — едва слышно бурчит она себе под нос, но продолжает стрелять.

Я прыгнул вперед, сконцентрировался на оставшихся нападающих. Мир дрожал цветами. Это было странно, но ощущение такое, словно цвет оставался лишь у проявления дара. И когда я снова направил энергию на противников, то увидел, как мое «нечто» светится тонкими извивающимися линиями, быстро долетающими до врагов. Спустя еще парочку стихийных «нечто» с противниками было покончено. По крайней мере, никто больше в нас не стрелял и не пытался убежать или уехать, а вот стонущих раненых хватало.

Подъехал Сафонов. Елена жестами указала ему поставить бобик поперед дороги, чтобы перекрыть движение.

— Долго молчать собирался? — злобно сказала мне следователь, исказив брови.

— Не успел рассказать. Сперва — не доверял, а потом…

— Тоже не доверял? — не удержалась она. — Да если бы…

— Это могло сбить нас с дела. Разобраться с моим даром и возвращением меня домой — было моей следующей целью.

— В машине расскажешь. Действуй.

Едена бросила мне ключи от ее «волги» и сказала ждать ее внутри, а сама принялась раздавать указания подошедшему Сафонову и говорить с кем-то по рации. Вдалеке уже маячили милицейские машины, причем с двух сторон… да что там! Даже на противоположной стороне реки засверкали мигалки.

— А как же Евгенич? — спросил я, когда Елена села в машину и завела ее.

— Сафонов проследит. А вот тебя отсюда если не убрать… Я даже не знаю, кому из нас влетит больше.

— Мне, — без сомнений ответил я. — Я не из этих ваших дворян.

— Этих наших? — напряглась следователь, разворачивая машину. — А из каких?

— Уф-ф, — тяжело вздохнул я. — Не так я представлял этот разговор.

— Скажи спасибо, что не в спецприемнике. — Следователь втопила газ, и машина уверенно начала набирать ход по набережной.

Навстречу нам, опережая милицейские машины, мчался оранжевый микроавтобус.

— Времени мало, рассказывай давай! — сердито сказала Елена.

— Сначала ты. Объясни, куда мы едем.

— Укрыть тебя. Тут, рядышком. Всё оформят как перестрелку неизвестных с неизвестными, я за нужные ниточки потяну. Прессе скормим гибель этого менталиста. Но тебе в объективы камер попадать точно не стоит. И вообще лицом светить. Ты мне еще нужен.

— Откуда револьвер взяла?

— Всегда с собой ношу. Сделаем вид, что ты его не видел. Он гильз не оставляет, не придется рапорт о стрельбе писать.

— Умница, — похвалил ее я, но в ответ на это Елена только усмехнулась. — А теперь слушай.

Я сказал ей правду, но в умеренных количествах. Про то, что попал сюда «из другого места»,