треск ткани, я порвала чёрную рубашку Императора, обнажив его грудь. Ориас на секунду отвлёкся от моих губ, едва глянув на то, что произошло с его одеждой, и вновь припал ко мне. Я подавила стон, выгибаясь от горячих ладоней навстречу не менее жарким губам и тяжело, с придыханием дыша. Я скинула сапоги, затуманенным взглядом смотря, как врас стягивает с меня штаны, покрывая ноги поцелуями.

– Закончим то, что нам помешали сделать, – услышала я его хриплый шёпот, и губы накрыли низ живота, медленно поднимаясь вверх.

Я запустила пальцы в чёрные волосы, запрокинув голову и уже не сдерживая тихие стоны. Лишь осознание того, что за дверьми спит Айна, ещё как–то сдерживало меня.

Вновь прижав к своей груди, Ориас коленом раздвинул мои ноги.

– Расслабься, пташка… – шепнул он. – Всё только начинается…

Впервые я с охотой подчинилась ему, выгнувшись от наслаждения, когда наконец–то ощутила его в себе. Приподняв за ноги, которыми я тут же обвила его талию, Ориас полностью вошёл в меня, одной рукой придерживая за спину, а второй зарываясь в волосы. Кисточка его хвоста обмотала руку, а крылья едва заметно задрожали от наслаждения.

Сначала толчки были неспешными, игривыми, заставляющими жадно глотать воздух, сжимая плечи Ориаса. Он дразнил меня, кусая шею и смеясь, когда я требовательно вела бёдрами. От этой муки у меня на глазах выступили слёзы.

– Прошу… хватит… – отчаянно прошептала я, задыхаясь от духоты и наслаждения.

– Уже сдаёшься? – шепнул на ухо Ориас, замерев.

– Не дождёшься, – приглушённо зарычала я, сжав ладони на его лице и заставив посмотреть на меня. Глаза Ориаса подёрнулись дымкой, а губы были в жалких сантиметрах от меня.

Я тяжело дышала, слыша бешеный стук сердца в груди и чувствуя сладостную муку. Если Ориас сейчас остановится, если уйдёт…

– Не уйду, – прошептал он, сократив расстояние между нами. – Ты станешь моей…

Я выгнулась от толчков внутри меня, что стали быстрее, долгожданнее. Упёршись затылком в стену позади, я подстраивалась под новый ритм, жадно вбирая воздух. Звёзды, как же я этого ждала… ждала окунуться в аромат мёда и коры, почувствовать вновь на губах этот вкус и ощутить ни с чем не сравнимое слияние. Ни золотой хиим, ни третий Герцог даже близко не стояли с Ориасом.

Ещё, ещё, ещё…

Наверное, я шептала это, услышав хриплый смех враса, от которого вновь всё вспыхнуло. Мне было уже плевать, услышит нас кто–то или увидит. Голод упивался этим невероятным сближением, нехотя отступив в сторону, когда пришло долгожданное, невероятное наслаждение, заставившее громко, протяжно застонать. Ориас успел накрыть мои губы поцелуем, всё ещё прижимая к себе и оставаясь во мне. Его сотрясала мелкая дрожь, а крылья распахнулись от наслаждения. Тела были мокрыми от пота, от поцелуев, и было ужасно душно.

За дверьми послышалась возня, и мы даже задержали дыхание. Плечи Ориаса напряглись, я же застыла от ужаса. Если Айна нас увидит… её детская психика повредится окончательно и бесповоротно.

Шум смолк, и Ориас опалил мой висок несдержанным дыханием, зарывшись носом в волосы. Жар его тела согревал меня, не давая задрожать.

– Всё ещё пахнешь цветочным вином, – услышала я его шёпот над ухом.

– Иди ты… – устало прошептала я, не сдержав стон, когда он вышел из меня, придержав за талию, чтобы я не упала.

В нос дыхнул аромат мёда и коры, и оттолкнув от себя Императора, я схватила с пола одежду и мечи–перья.

– А вот теперь реально – пошёл ты, – прошипела я сквозь зубы, и не дожидаясь ответа, скрылась в комнате, заблокировав замок.

Айна на кровати даже не пошевелилась, и облегчённо вздохнув, я сползла на пол, подтянув к груди ноги.

Опять поддалась. Сколько бы я не пыталась ему противиться, тело всегда отзывалась на ласки, даже душа стремилась к нему, оставляя разум где–то позади. Я заболела. Основательно и бесповоротно заболела Ориасом.

Глава 6. Король фей. 1

Закинув ноги на стол, я проводила самый познавательный час, или второй, со времени моего присутствия на Файе. Я всё же дошла до громадной библиотеки дворца, которая, видимо, когда–то строилась для зала. Изогнутые стены, высокий стеклянный потолок и причудливо изгибающиеся шкафы, забитые отнюдь не только папками со стеклянными страницами, на которых отображены данные. Тут были и книги из бумаги, ткани, каких–то растений и прочего, различные свитки и даже гобелены, перевязанные и надёжно убранные в ящички. В общем, всё то, что успела накопить Империя за эти тысячелетия. Конечно, с библиотекой Содружества или личной коллекцией одного из Баронов вряд ли сравнится, но и тут была интересная информация.

Да–да, чем ещё заниматься, когда связь отключили, выйти во всемирную сеть невозможно, а всю работу, которую предоставил мне Ориас, я сделала бессонной ночью. Я теперь вообще мало сплю с того вечера, когда Император Межмировой Империи так бессовестно взял меня в коридоре дворца. Да, не спорю, я сама не особо то и сопротивлялась. Вот только вспыхивающий голод от прикосновений Ориаса всё равно пугал меня больше, чем наслаждение, которое я в итоге получала.

С Императором за минувшие полторы недели я виделась раза два. Весь в делах, как говорится, ведёт переговоры с Содружеством, которое, между прочим, так же выставило корабли на границе. Вот два барана, что Оникс, что Ориас. Упёрлись и будут бодаться, пока кто–то их к решению не подтолкнёт.

Айна всё это время просидела со мной, не выходя из комнаты и принимая еду только когда ела я сама, что случалось сейчас редко. Я вставала слишком рано, когда она ещё спала, нередко забывала про обед, и лишь когда перед глазами показывалась тарелка, у нас был ужин. Про трапезы в бывшем кабинете Дамеса можно забыть, не думаю, что даже Ориас там ест. По крайне мере, сейчас я редко там бываю, чтобы сказать наверняка.

– Куда ты пташка залетела, ведь далеко твой дом?..

– А пташку в клетку посадили, подрезав крылышки ножом, – пропела–произнесла я, оторвав взгляд от страниц. – У ней теперь есть повелитель, он петь её заставит силой. Скажи мне, змей ты искуситель, что надобно от пташки милой?

Библиотеку прорезал чистый хрустальный смех.

– Не забыла песенку… Тали часто её напевала новеньким.

– Что с ней стало? – наклонив голову, поинтересовалась я.

Улыбка пропала с лица Цербера, и он со стуком поставил на овальный белый стол хрустальный бокал.

– Умерла. Психирианская сыпь. Она сама в этом призналась