в любой другой игре, есть цель. Но если цель классических платформеров заключалась в том, чтобы, миновав все ловушки, добежать до правого края условного мира, на котором герою в очередной раз заявят, что принцесса находится в другом замке, то цель «Karoshi» — в одну из ловушек попасть. Головоломный элемент этой игры заключается в том, чтобы, управляя самым обыкновенным японским клерком, добиться его смерти разными способами, от классических ловушек с шипами до огромной кувалды, падающей с потолка. Цель «Karoshi» — умереть.

Главный герой третьей части «Свинки», мелкий клерк-неудачник, поначалу пытается добиться той же самой цели, поскольку жизнь его пуста, на работе сплошные неприятности, да и вообще если жить дальше, то так до классического karoshi, вызванного естественными причинами, недалеко. Но, как ясно из подзаголовка третьей части, свести счеты с жизнью у главного героя так и не выходит, и тогда он решает насолить одному из своих более успешных коллег, пригласив его к себе домой (здесь так и хочется поставить многозначительное многоточие, которым часто заканчиваются синопсисы). Как уже сказано, «Он никогда не умрет!» заметно отличается от двух предыдущих фильмов серии не только наличием относительно связного сюжета (здесь даже можно говорить о такой экзотической для «Подопытной свинки» вещи, как развитие характера), но и общим тоном повествования. По духу этот фильм — нечто среднее между сформировавшимся чуть позже японским киберпанком и совершенно клоунской комедией Такеши Китано «Снял кого-нибудь?» (здесь можно привести множество подобных фильмов, но Китано вспоминается почему-то в первую очередь).

Закономерное развитие: после максимального расширения границ дозволенного в рамках демонстрации жестокости она не может не перестать быть чем-то серьезным и превращается в фарс. Мучитель и мученик меняются местами: теперь страдает не тот, кому отрубают голову и выпускают внутренности (он и с отрубленной головой чувствует себя в порядке), а тот, кому приходится на это смотреть. Человеческие страдания окончательно обесцениваются, превращаясь из дискомфортного зрелища, вызывающего ужас, в развеселый слэпстик. Большая общественная проблема выворачивается наизнанку, на сей раз не только делая аттракцион из насилия, но и душевные муки обращая в анекдот. Потому эта история и заканчивается в духе хармсовских миниатюр: пришедшая в квартиру главного героя коллега ужасается лишь тому, что теперь все придется как можно быстрее и тщательнее убрать перед визитом лэндлорда.

В нумерации частей «Подопытной свинки», как и в хронологии их выхода, запутались, кажется, даже создатели проекта. Однако будем считать следующим фильмом в серии еще одну работу Хидэси Хино, вновь вернувшегося в мир кинематографа в качестве режиссера и сценариста. «Русалка в канализации» признается большинством зрителей лучшей частью серии и ближе других «Свинок» подбирается к статусу того, что принято называть «высоким кино». И если «Цветок из плоти и крови» Хино представлял из себя эксперимент по воплощению на экране эстетики эрогуро, лишенный при этом строгого нарратива, то «Русалка…» — это вполне традиционная грустная притча, в которой шоковые элементы окончательно отходят на второй план (и это притом что степень натурализма и яркость gore-эффектов даже возросли по сравнению с предыдущими частями).

История о странноватом художнике, потерявшем жену, но нашедшем в канализации, куда он спускался за вдохновением, смертельно больную русалку, попросившую его написать ее портрет, выглядит так, как будто могла быть написана не на исходе двадцатого века, а в середине века девятнадцатого. По сути, это очередная новелла о проклятом портрете, только если в классических историях подобного рода нехорошая картина изначально предъявляется нам как данность и факт художественной реальности произведения, то в фильме Хино мы будто бы наблюдаем сам процесс создания полотна, которое в дальнейшем будет сводить с ума праздных любопытствующих бюргеров и неосторожных коллекционеров. То, что в «Модели для Пикмана» Лавкрафта будоражило разум, оставаясь при этом за рамками повествования, в «Русалке в канализации» постоянно демонстрируется зрителю: сходящий с ума (либо безумный с самого начала) художник отчаянно пытается запечатлеть — сперва красками, а затем кровью и прочими физиологическими жидкостями — стремительно исчезающую красоту больной русалки, которая чем далее, тем больше начинает походить на одну сплошную кровоточащую язву.

Тема неумолимости времени вообще оказывается одной из центральных в картине Хино. Вместе с буквально вытекающей из нее жизнью русалка навсегда теряет свою красоту. Навсегда для несчастного художника потеряна его жена, а в дальнейшем и разум. Даже зловонные сточные канавы, в которых он впервые встречает русалку, были когда-то рекой — теперь уже тоже навсегда исчезнувшей (уж чего-чего, а экологической проблематики в наименьшей степени ожидаешь от фильма подобного рода; впрочем, не она здесь является главной). Искусство в контексте «Русалки…» трактуется Хино как способ если не остановить мгновение, то хотя бы задержать его в памяти, создать его эрзац, даже если ради этого изображаемому предмету придется умереть, отдав себя самого творческому процессу, став не только предметом, но и материалом изображения.

Портит «Русалку в канализации» лишь финальный сюжетный поворот, которыми так часто грешат режиссеры, работающие в жанре ужасов. Примерно таким же образом была испорчена недавняя адаптация «Модели для Пикмана», вышедшая в серии «Кабинета редкостей Гильермо дель Торо». Прелесть притч — в их лаконичности и нераспространенности, которые при этом дают широкое пространство для трактовок. Хино сам подпортил финал собственной притчи, желая расширить область поиска смыслов, но в итоге максимально ее сузив. Многозначительное размытие границы между реальностью и галлюцинацией далеко не всегда идет подобным психопатическим историям на пользу, и это именно тот самый случай. Однако можно представить, что заключительных эпизодов никогда не существовало, а на деле «Русалка…» завершается замечательной сценой, в которой у не в меру любопытных соседей художника, живущих снизу, с потолка начинает медленно капать просочившаяся сквозь пол его мастерской кровь.

Две крайности

Оставшиеся две части серии вновь максимально далеки друг от друга эстетически и представляют собой два пути, по которым могло начать развиваться подобное шоковое кино. К счастью, сама серия о «подопытных свинках» на этом завершилась, представив в рамках шести небольших фильмов максимально разнообразную палитру приемов, идей и способов развития кинематографа ужасов. Есть ощущение, что любые попытки дальнейшего паразитирования на узнаваемом названии привели бы к штампованию более-менее одинаковых экзерсисов, представляющих из себя винегрет деталей из предыдущих «каноничных» частей, перемешанных в разных пропорциях. В итоге последней инкарнацией «Свинки» стала выпущенная в 1988 году компиляция «Подопытная свинка: Спецрезня», представляющая из себя монтаж наиболее шокирующих моментов из «номерных» эпизодов серии. На этом сборнике «The Greatest Hits» история одного из самых кровавых кино(видео)экспериментов в истории завершилась. Однако до этого было еще два фильма.

«Подопытная свинка 5: