сегодня была хмарь. Солнце из-за низких осенних ноябрьских туч не показывалось. И температура была плюсовой. Совсем немного, конечно, градусов пять-шесть выше нуля, но, всё равно, плюсовой.

Хм? А не это ли стало причиной переноса экзамена? Ведь, ноябрь к концу близится. Мороз уже бил, и не единожды. Нынешняя плюсовая «мерзость» была довольно редким исключением, а не правилом. А с началом декабря и такие исключения останутся в прошлом. Что мне, Воднику, значительно использование моего Дара на открытой площадке усложнило бы. Может быть, это не попытка меня подъебать, сократив доступное время на подготовку, а наоборот — протягивание руки помощи? И даже подыгрывание? Хм. Интересная мысль. Пожалуй, не стоит от неё отказываться.

Но, вернёмся к атмосферной влаге: в окружающем воздухе её было предостаточно. Она буквально сама оседала на шеках и одежде. Не дождевыми пока каплями, но мелкой моросью.

Хм? А ведь, когда выходил из машины, не было этой мороси. И, вроде бы, пока строились и шли к плацу, тоже не было. А вот сейчас, когда я всерьёз начал тянуться к окружающей атмосферной влаге, появилась. Не закономерность ли?

Так, глядишь, я и дождь вызывать научусь! Буду шаманом в диких пустынных деревнях глубинной Африки подрабатывать за связку бананов и пару кокосов… в день.

Ладно, мечты в сторону. А вот морось — это хорошо. Это очень хорошо. Это вода, которую можно быстро и легко забрать. И этим надо пользоваться, пока она не прекратилась. Чем я и занялся, активно усиленно наращивая слой моего водного покрова. И плевать, что он становился настолько толстым, что под одеждой уже не помещался. Плевать — пусть и одежда промокает, становясь дополнительным резервуаром-хранилещем!

Я сырел на глазах. Этого уже нельзя было не заметить. И это было замечено моими соседями по строю.

— Что, Долгорукий? Обосслася от страха? — ухмыльнулся Максим Тверской.

— Дурак, — ответила ему вместо меня Мари. — Он Водник. Он к бою готовится… — и сама эдак бочком попыталась от меня подальше отодвинуться. На лице её не то, чтобы испуг, но некая серьёзная опаска проявилась. Бровки сами собой сошлись на переносице.

Максим хотел что-то ей ответить, но не успел. Вернувшийся Булгаков принялся раздавать команды и гнать нас четверых к стрелковому рубежу. Видимо, наше время вышло, и пора было начинать.

Первым… вот кого могли выставить на рубеж первым? Естественно, меня! Могло быть разве иначе-то? Закон Мёрфи, как он есть…

Я забежал в окоп привычно, даже не задумываясь. Выбрал огневую точку, принял изготовку для стрельбы из положения стоя, упёр локти в землю, навалившись грудью на край окопа. И плевать на грязь, что тут же перепачкала мой новенький парадный мундир. В бою не до чистоты. «Гигиена — враг спецназа!».

А в руках моих быстро начал формироваться из ранее накопленной воды автомат. Родной АК-12 тый. Можно бы и семьдесят четвёртый — с ним я тоже вдоволь успел набегаться, но двенадцатый… хм, как-то он мне больше нравился. Роднее был, что ли? Я ведь свой ствол прямо с завода получил. Можно сказать, целочку. Ни за кем другим он ещё закреплён до этого не был. Я у него был первый… Чего про семьдесят четвёрку сказать ну никак нельзя было. Сколько он рук до меня прошёл, мне даже представить сложно, так как был он аж семьдесят седьмого года выпуска…

В общем, сформировался привычный и родной мне АК-12. Со здоровенной качественной оптикой, пристроенной на верхнюю планку.

Ну а что? Я же знал, к чему готовиться на экзамене. Основные нормативы не скрывались. Они были в предоставленных мне бумагах. И я дураком был бы, если бы к ним не готовился. И карцер, с пробитой мной в его потолке тридцати-сантиметровой трубой, был отличным местом для различных опытов. Постреливать через эту трубу было в достаточной степени удобно. Через неё даже кончик шпиля крыши одного из зданий Лицея видно было… сначала. Потом, когда этот шпиль несколько укоротился после моих упражнений, стрелять стало уже не так весело.

Автомат сформировался сразу из уплотнённой воды, а не из обычной. Поэтому, даже на ощупь он ощущался, как настоящий и отлично ложился в плечо. Плотненько. И он был тёплый, что добавляло комфорта в работе с ним.

Послышалась команда инструктора приготовиться к стрельбе. Затем: «Наблюдай»… и стандартный армейский «бегунок» на трёхстах метрах поднялся. Поднялся и поехал из одного края полосы стрельбища в другой. Быстро поехал! Гораздо быстрее, чем ездили «бегунки» на писательских моих стрельбах.

Времени выцеливаться и подлавливать «переднее колено» не было. Я начал стрелять. Причём, сразу очередью. Небольшими «уплотнёнными» «пулями». И, самое главное, я видел, как они летят в свою гигантскую оптику. Видел, и мог прямо на ходу корректировать огонь. К тому же, «автомат» не был настоящим автоматом. Это была просто форма, которой мне было удобно пользоваться. Она могла быть вообще любой. «Пули» могли вообще срываться прямо с пальцев моих или носа. «Автомат» не «брыкался». Отдача была минимальная. Ровно такая, чтобы я чувствовал выстрел, не больше. Она практически не дёргала ствол. И «пули» летели с такой кучностью, какой у настоящего огнестрела не добьёшься даже при использовании стационарного станка.

Только первые две «пули» пролетели мимо, в полуметре впереди «бегущей» ростовой мишени. Вся остальная очередь из десятка зарядов кучно легла в фигуру. И каждая из «пуль» взорвалась при касании. Мишень разнесло в щепки! Строго говоря, ей бы и одного попадания хватило. Но целая очередь поступила с целью, как лошадиная капля никотина с хомячком: разорвала в клочья…

— Лицеист старший урядник Долгорукий стрельбу окончил! — проорал я, развоплощая свой «автомат» и выпрямляясь. А следующим движением провёл рукой по мундиру, демонстративно смахивая с него всю налипшую грязь. Пижонство, конечно, но я — Водник. Я могу позволить себе такие жесты!

* * *

Глава 18

* * *

— Наблюдай! — совершенно неожиданно прозвучала резкая команда инструктора. Неожиданная и непонятная, ведь я же поразил «одиночную движущуюся цель на дистанции триста метров». А значит, упражнение закончено?

Но, с инструктором спорить не будешь. Тем более, он тут же дополнил свою первую команду второй.

— Огонь по целям без команды! — прозвучал его окрик, когда я уже вернул себе в руки, слепленное из «прессованной» воды подобие автомата. И я ещё успел тихо, под нос самому себе, переспросить: «Целям⁈ Целям? Не цели? Их много⁈», перед тем, как по всему фронту полосы стрельбища одновременно