Прошла целая неделя с тех пор, как я последний раз говорила с Николасом. Целая неделя с момента начала работы и первая неделя, когда я не получала никаких сообщений от своего бывшего Дэна, за что была очень ему признательна. После того, что случилось на парковке бара, Ник избегал меня почти открыто. Когда я вставала, его уже не было, а когда я возвращалась с работы около десяти часов вечера, мама сообщала мне, что он уехал незадолго до этого. Как будто он не хотел меня больше видеть. Хуже всего было то, что я очень страдала от этого отчуждения. Я мечтала поцеловать его еще раз, снова оказаться в его объятиях, я сходила с ума, думая о том, что я сделала неправильно и почему он стал холоден ко мне после того, как мы пережили такие волнующие моменты.

Я знала, что он бывает дома, потому что мама видела его почти каждый день, но только тогда, когда меня не было. Возвращался он очень поздно, неизвестно, где пропадал. В день, когда мой шеф сказал, что мне не придется работать в субботу, потому что они закрывают бар на три дня, я решила все-таки встретиться с Ником. Вечером мы с мамой собирались посмотреть кино и поужинать вместе в гостиной. Когда мы жили в Канаде, то часто проводили так вечера. Но с тех пор как переехали, вместе почти не бывали.

Мама целыми днями сопровождала Уильяма в его командировках, пропадала в магазинах или помогала ему организовывать мероприятия и вечеринки, которые Leister Enterprises проводил каждый месяц. Этим вечером Уильям собирался задержаться в офисе допоздна, и мы, воспользовавшись моим вынужденным выходным, наконец, могли побыть вдвоем.

Было начало девятого, я ждала маму и решила приготовить в духовке мясо с картошкой. Мне нравилось готовить, хотя я не была суперпрофессиональным поваром, но неплохо управлялась на кухне. Я резала картошку и вдруг услышала, как хлопнула входная дверь. Мое сердце бешено заколотилось, когда чьи-то тяжелые шаги стали приближаться к кухне.

Мы оба стояли молча. Сначала он с удивлением посмотрел на меня, а затем удивление сменилось безразличием. Я была зачарована им. Он был в черном костюме и белой рубашке, ворот которой был расстегнут. Волосы были уложены в творческом беспорядке. От взгляда его глаз у меня задрожали коленки.

– Разве ты не должна быть на работе? – спросил он, оправившись от удивления.

Он прошел на кухню, обошел вокруг стола, на котором я готовила, и с бесстрастным видом направился к холодильнику.

– У меня сегодня выходной, – пробормотала я, все еще ошеломленная моей реакцией на его появление. Мне ужасно хотелось растрепать его волосы и смять тщательно выглаженную рубашку.

– Я рад за тебя, – вежливо сказал он.

– Где ты был? – спросила я через минуту.

– Где я только не был, – ответил он, стоя у меня за спиной. Я занервничала, когда поняла, что он рассматривает меня, опершись на стойку, и повернулась.

– У тебя спина обгорела, – произнес он после напряженного и неудобного молчания.

Я почувствовала его взгляд на моей коже и заволновалась еще больше.

– Да, уснула около бассейна, – объяснила я, зачем-то нарезая еще больше картофеля.

Потом я почувствовала его дыхание на затылке, как он пальцем провел по моей обожженной коже от одной лопатки до другой. Я так и застыла с ножом в руках, не дорезав картофелину.

– Ты должна быть осторожнее, – сказал он, и я почувствовала его теплые губы на своей спине.

Я была так взволнована, что чуть не выронила нож. Реакция Ника оказалась быстрее моей, он перехватил мою руку, не дав мне порезаться. Я вздрогнула, почувствовав, как его рука крепко схватила мою. Нож выскользнул из моих пальцев, и я повернулась к нему лицом.

– Почему ты избегал меня всю прошлую неделю? – прямо спросила я.

Его лицо напряглось, а тепло, излучаемое его телом, ударило меня, как тепловая волна.

– Я не избегал, – ответил он просто.

Я вздохнула.

– Конечно избегал. Я не видела тебя всю неделю, а мы живем в одном доме, – сказала я, отводя взгляд. Почему меня это должно волновать? Неужели мне недостаточно было того, что произошло у нас с Дэном…

– Я не обязан перед тобой отчитываться, я был занят, – сказал он, сделав шаг назад и образовав пространство между нами. Пространство, которое я и ценила, и ненавидела.

Я сжала челюсти, чувствуя, как у меня закипает кровь.

– Да? Ну, надеюсь, ты еще долго будешь занят, – сказала я, намереваясь уйти, но его рука крепко удерживала меня.

– Что ты имеешь в виду?

Я смотрела на него, понимая, что неправильно реагирую. Он может делать все что хочет. Меня это не должно волновать. Да, мы целовались несколько раз, да, он мне очень нравился, да, я скучала по нему. Но от этого он не становился лучше.

– Ничего, – сказала я, не будучи в силах оторвать взгляд от его рубашки. Почему она так действовала на меня?

– Ты должна держаться от меня подальше, Ноа, – предупредил он.

– Это то, чего ты хочешь? – спросила я, сжав губы.

– Да, это то, чего я хочу.

Если бы я сказала, что мне были безразличны его слова, я бы солгала. Больше ничего не нужно говорить. Я ушла от него, пообещав больше не попадаться в его сети.

И как же тяжело мне было следовать этому обещанию.

* * *

Работа была спасением, благодаря ей я могла меньше времени проводить дома, подальше от эмоциональной тяготы, вызванной безразличием Ника. В тот вечер Дженна позвонила мне, чтобы пригласить на ужин в мексиканский ресторан. И я не могла дождаться десяти часов, чтобы уйти из дома. Я быстро приняла душ, надела шорты и майку, сделала высокий хвост и не стала краситься.

Мне хотелось отвлечься этой ночью. Не думать о предстоящей школе и будущем окружении невыносимых пижонов.

Как раз в тот момент, когда я заканчивала сборы, в мою дверь постучали.

– Войдите! – крикнула я, надевая кеды и предполагая, что это была мама.

На пороге стоял Ник. Его черные волосы, как обычно, были взъерошены, а голубые глаза холодно смотрели на меня.

– Что тебе надо? – спросила я, стараясь не показывать ему своей обиды.

– Ты что, собираешься сегодня вечером на свидание со мной? – спросил он холодно.

Я скрестила руки на груди.

– Насколько мне известно, у меня свидание с Дженной, а не с тобой.

Николас вздохнул и посмотрел на мой наряд.

– Ну, я тоже иду на встречу с Дженной, Лионом и Анной, – объявил он, особо подчеркнув последнее имя.

Черт, Дженна! Почему она мне ничего не сказала? Я почувствовала укол ревности.