Бежать наверх показалось ей театральным жестом, и все-таки она побежала, перепрыгивая через две ступеньки, и заперла за собой дверь.

Оказавшись в комнате, Блю попыталась найти сигнал сети. Она переставляла стул и забиралась на него, перепробовала все углы окна, моля Бога о том, чтобы дополнительная высота дала ей хоть одну «палочку», однако связи не было.

Зато получилось рассмотреть поле.

Дорога превратилась в сплошной серебристый водоем, в котором отражались тучи и ольха. Подъездная дорога к дому стала рекой; такой же рекой теперь было и шоссе, проходящее за границей участка. Единственным знакомым элементом пейзажа оставался мостик, возвышающийся над водой двумя футами каменной кладки.

И деревья.

Холодные, твердые камни ужаса, укладываясь один на другой, образовали у Блю в груди погребальный курган.

Как долго она еще останется застрявшей здесь, обложенная со всех сторон образами мертвых, окруженная теми, кто ее не знает, кто не может ее понять и не сможет ее спасти? Сколько еще времени пройдет до того, как она потеряет рассудок?

От ее машины нет толка, но ноги-то у нее по-прежнему действуют.

Можно будет одолжить дождевик и надеть свои резиновые сапоги, идти по затопленным полям до тех пор, пока она не дойдет до какого-нибудь дома, любого, все равно какого, только не этого.

Если бы она только знала, в какую сторону идти. Как далеко отсюда до ближайшей фермы?

Навигатор не работает. На телефоне есть приложение, воспроизводящее компас, однако Блю понятия не имела, в какую сторону идти.

К погребальному кургану добавился еще один камень.

Код доступа к интернету. Мистер Парк его даст. Блю надеялась, что он не будет слишком строго придерживаться правил, установленных его женой.

Блю увидела мистера Парка в окно: он бродил по болоту, которое несколько дней назад было полем. Он был облачен в резиновые сапоги, непромокаемые брюки, дождевик и шляпу, полностью скрывавшую лицо. На плече он нес садовый инструмент с длинным черенком – лопату, вилы, мотыгу.

Мистер Парк был уже недалеко от дома; ему оставалось пройти еще пару сотен ярдов. Блю собралась пойти к нему, однако ее остановил стук.

– Можно мне зайти? – Сабина подергала за ручку до того, как Блю подошла к двери. У Блю мелькнула мысль не отвечать, не отпирать дверь, затаиться, потому что, если она откроет, вдруг это существо окажется там?

Окликнув Блю по имени, Сабина дважды постучала в дверь, вздохнула.

– Я пришла извиниться, – сказала она, – за то, что набросилась на тебя. Это получилось жестоко, бессмысленно, а я… я привыкла к тому, что у меня получается прятаться. До сих пор я еще не встречала человека, от которого не могу спрятаться.

– А я еще не встречала человека, которого так трудно прочитать, – сказала Блю.

Внизу открылась дверь. Громко топая, Джошуа Парк вошел в дом.

– Так ты меня впустишь? – спросила Сабина.

Блю хотелось спуститься вниз и переговорить с хозяином, а не стоять в своей комнате беспомощно, бесцельно. И все-таки она впустила Сабину. Та снова извинилась, а Блю заверила ее в том, что извиняться не за что.

Снизу раздались шаги мистера Парка.

– Тебе правда трудно меня читать? Ты сказала все совершенно правильно. У тебя получилось так просто. Так очевидно.

От желания выйти из комнаты у Блю пробежали мурашки и закололо в кончиках пальцев. Открылась еще одна дверь, в коридор. Джошуа Парк направился в зал, однако у Блю не было никакой надежды перехватить его на кухне.

– Обычно я могу сказать больше, но у меня давно не было практики. Я уже очень долго не занималась этим…

– А раньше ты много этим занималась? Ты что, предсказывала судьбу?

– Я немного гадала по картам Таро – лишь базовые навыки, ничего особенного. – Блю подавила вздох. Она вспомнила, как познакомилась с Девлином, вспомнила слова Бриджет про свои собственные навыки и способности, и это воспоминание оказалось болезненно свежим. – Я работала в хосписе, а не в цирке. – Блю попыталась прогнать смущение, рассмеявшись, и предложила спуститься вниз и узнать, не могут ли они помочь справиться с последствиями наводнения. – Может быть, надо будет заложить входную дверь мешками с песком, – сказала она, – и еще мне очень нужно поговорить с мистером Парком.

– А до того как работать в хосписе, чем ты занималась?

– Да так, знаешь, всем понемногу. Я недолго работала на фабрике, затем на складе. – Она работала везде, где удавалось устроиться, оставаясь до тех пор, пока кто-нибудь не узнавал ее или не натыкался на старый журнал в комнате ожидания. Она оставалась на одном месте так долго, как могла, и уходила сразу же, как только появлялась необходимость.

– Значит, гадание по картам[45] было у тебя чем-то вроде хобби? – Сабина наконец вышла из комнаты, и Блю тоже смогла выйти следом за ней. Ей хотелось остановить Сабину, заставить ее замолчать, хотелось, чтобы она оставила ее в покое и прекратила донимать расспросами.

– Все это уже в прошлом, – сказала Блю. Непреодолимое желание бежать крепло в ногах, непреодолимое желание закричать наполняло легкие и голову. У нее была очень простая цель: найти мистера Парка. Ну почему эта цель абсолютно недостижима?

– Почему ты перестала? – не унималась Сабина.

– Потому что все это ерунда, от начала и до конца, понятно? От этого один только вред, поэтому я оставила все позади, так что прекрати спрашивать, прекрати допытываться. Тебя это никак не касается, так что не делай вид, будто тебе есть какое-то дело, тогда как никому нет никакого дела!

– Господи!.. – отшатнулась Сабина. – Черт возьми, что с тобой?

Блю почувствовала, как боль обиды вылетает из нее подобно летучим мышам из пещеры, и воздух вокруг быстро заполнился ею.

– Извини… – пробормотала она, и собственный голос разлился по ней потоком осознания того, что она не такая как все и изолирована от окружающих. – Просто мне довелось много чего пережить. И это заставило меня слишком быстро повзрослеть.

Двадцать один год

После той демонстрации, на которой Блю рассказала о смерти Жан-Поля, Бриджет словно очнулась. Она занялась организацией новых выступлений, предоставив всю бумажную работу дочери, чтобы та делала все по-новому, правильно. Блю удалось отложить деньги на пятнадцатилетнюю «Тойоту» и уроки вождения, которые давал ей сосед. Бриджет стала присматриваться к клубам, расположенным значительно дальше от дома, и вскоре Блю давала уже по два выступления в неделю, иногда даже в Манчестере.

– Зрителей станет гораздо больше, если ты будешь устраивать сценическое представление, – говорила Бриджет. – Ты только попробуй. – На набережной Блэкпула они видели плакаты знаменитых спиритистов, притворяющихся, будто они общаются с призраками, перед толпой из трехсот зрителей, а то и больше.

– Мама, меня полностью устраивают небольшие клубы.

– Ты только подумай о продаже билетов; столько людей придут ради