Миша ходил с нами обедать просто ради компании. Он был совсем простой, а еще высокий, плечистый, улыбчивый и компанейский. А вот Лена с Настей, конечно, бегали с нами на обед вовсе не из-за меня, хотя и ко мне относились тепло и по-дружески. Им явно был интересен Влад, и я невооруженным взглядом видела, как они обе смотрят на него влюбленными глазами. Мне было жаль их, потому что Влад вел себя дружески, мастерски игнорируя кокетство. И я понимала, что он совершенно точно видит заигрывания, но намеренно изображает из себя ничего не понимающего вечного друга. Как хорошо, что меня эта влюбленность не коснулась! Я бы не смогла терпеть такое дружеское равнодушие.

Сегодня мы обедали в нашем буфете. Для нас каждый день готовили простую, но по-домашнему вкусную еду, и я не считала нужным тратить деньги на рестораны, когда можно пообедать и в театре.

— Элли, скажи, как тебе у нас? — спросила Лена. — Прошла почти неделя. Ты уже привыкла? Говорят, если актер попал в наш театр, он не захочет уходить.

— Не захочет? — фыркнула я. — Кажется, той девушки, которая играла Катерину до меня, это не касалось.

— Жанны? — уточнила Лена и тут же, не дожидаясь ответа, выдала. — Да она с самого начала тут как чужая была. Такая капризная и стервозная, ты даже не представляешь. Они с Марго спелись с первого дня, вместе ходили нос задирали. То воду в бутылках им каждое утро приноси, то фрукты покупай. А у нас тут слуг нет. Бедные уборщицы даже жаловаться ходили к Артуру, а тот женщинам зарплату поднял, чтобы они их прихоти исполняли.

— Хорошо хоть черной икры не требовали, — хихикнула Настя. — Зато к костюмам вечно придирались. Попробовали бы сами платье вручную вышить, вряд ли стали бы требовать переделать узоры. Вообще не понимаю, что Артур Богданович нашел в этой Жанне. Ведь как есть же — гадюка!

— В смысле — что он в ней нашел? — почему-то удивилась я, с неприязнью ощутив, как в душе поднимается противное чувство ревности.

— В том смысле, что на главную роль одобрил. Для Катерины она выглядела уж слишком потасканной. Хотя, Жанна и любовницей его была, ага, — чуть понизив тон, хихикнула Лена. — Недолго, правда. Кто станет с такой пакостной теткой долго встречаться?

— Да ладно, красивая баба, — заявил Миша, откусывая сразу половину пирожка с повидлом и, смачно жуя, продолжил. — А что еще мужику надо? Чтоб симпатичная, безотказная, а главное — чтоб мозг не выносила.

Миша говорил, нахально ухмыляясь и глядя при этом на Лену, и та, не выдержав, шлепнула парня по массивной руке.

— Фу на тебя! Мужлан. Только об одном и думаешь.

— Детка, — насмешливо проворковал Миша, облизывая повидло с пальцев и многозначительно глядя на Лену, — я просто здоровый мужик, который знает, чего хочет.

Лена отчего-то покраснела, снова ударила по нахальной руке и отвернулась.

Влад молчал, не вступая в жаркие дебаты, и загадочно, словно знал что-то далекое для нашего понимания, усмехался. И сейчас сквозь обычную беспечность я прочитала в его взгляде тоску. Очень интересно, о чем он думает? Впрочем, интересоваться о личном в нашей веселой компании я не собиралась, решив выяснить у Влада этот вопрос как-нибудь потом.

— Элли, так ты не ответила, — решила перевести разговор Лена, игнорируя продолжавшего ухмыляться Мишу. — Как тебе у нас?

— Мне сложно описать. Просто такое ощущение, что домой вернулась. Так тут все… душевно, что ли, без пафоса.

— А как тебе Артур? — спросила вдруг Влад и уставился на меня с таким интересом, как будто видел нашу вчерашнюю репетицию. И я почувствовала, как к щекам прилила кровь.

— Он талантливый, — произнесла я совершенно честно, но сказать о нем что-то еще было сложно, как будто каждая моя характеристика могла выдать то смятение в душе, которое Арт вызывал.

— Да, Артур Богданович — наш гений, — восхищенно закатила глаза Настя. — Я его даже немножко побаиваюсь. Кажется, что он тут каждого насквозь видит. А уж его пьеса! Я чуть кровать не затопила слезами, пока читала.

— В смысле — его пьеса? — опешила я, вытаращив на Настю глаза.

За столом все как-то дружно притихли и уставились на меня.

— Элли, ты что, не знаешь? — удивленно спросил Влад. — Автор спектакля, который мы сейчас репетируем — Артур Богданович Данилевский. Он написал пьесу, он же ее и ставит. У него еще несколько произведений для постановки.

Я осторожно подобрала челюсть с пола, а в груди так защемило, что стало даже больно сделать вдох.

— Вы не шутите? — я обвела компанию недоуменным взглядом, но все смотрели на меня чуть ли не с жалостью. — Мне никто не сказал об этом, и у Артура я спрашивала, он не признался.

— Артур не тщеславен, хотя на первый взгляд может показаться иначе. Он очень несерьезно относится к своим талантам, — ответил мне снова Влад. — Хотя, странно, что тебе он не сказал. Это вообще-то не секрет.

Мне вдруг стало обидно, и объяснение я могла найти только одно: Артур мне не доверял. Увидев мой расстроенный вид, Влад решил меня утешить.

— А может, он просто хотел услышать честный, беспристрастный отзыв о своем произведении?

— Может, и так, — решила я согласиться, чтобы закрыть тему. — Но в любом случае, оно мне понравилась, и я говорила об этом Артуру.

Я, конечно, сделала вид, что эта новость меня не трогает, но в душе поднялась настоящая буря. Этот мужчина вдруг открылся мне с новой, совершенно неожиданной стороны, и если я думала раньше, что восхищаюсь им, то теперь я могла сказать, что мое прошлое восхищение — детский лепет по сравнению с моим восприятием Артура сейчас. Он действительно гений, мастер.

Многие вещи, которые я раньше не понимала, вдруг встали на свои места. Например, почему он так чувствует каждую роль в этом спектакле. Конечно! Он же писал их из своей души, из своего сердца, и кому как не автору лучше прочих знать характеры своих героев. Я могла теперь понять и то ревностное отношение к спектаклю. Тут ведь дело даже не только в потере денег, а в утрате чего-то более важного, чуть ли не части своей души.

Тут же меня осенило и еще кое-что. Уж не писал ли Артур персонаж Андрея с самого себя? В голове всплыли некоторые сцены, некоторые слова и поведение персонажа, и я легко приложила их к Артуру. Мне почему-то казалось, что