На пляже совершенно пусто, только мы трое и бурлящее море. Песок под ногами был холодным и влажным, будто поглощая всю теплоту мира. Виктор опустил девушку на песок, и она очнулась, пытаясь осознать, что происходит. Ее глаза, углубленные от страха, были наполнены недоумением и паникой. Она пыталась подняться, но ее тело отказывалось слушаться.

Она оказалась в плену, словно пойманная в сети моря, которое готово поглотить ее целиком. Она осталась бессильна перед шефом, ее сила исчезла, растворяясь в холодных водах Балтики. Она отныне одна, потерянная в этом неприветливом мире, окруженная темными силами, которые скрывались в тени скал и в глубине моря.

Ее пальцы, холодные и влажные от пота, впились в грубую поверхность каменного пляжа. Колени горели от напряжения, мышцы били мелкой дрожью. Взгляд, полный панического ужаса, метался из стороны в сторону, словно загнанный зверь. Тьма, плотная и густая, окутывала ее со всех сторон, давя на грудь и перекрывая воздух.

Она пыталась разглядеть хоть что-то сквозь чернильную черноту этого ужаса — какую-нибудь форму, свет, любой намек на понимание того, где и как она оказалась. Но всё тщетно. Только пустота, звенящая тишиной и давящая своим безразличием. Ее мозг лихорадочно искал объяснения, пытался ухватить за какую-нибудь ниточку рациональности, но только пустота. Она забыла, как оказалась здесь, в этом могильном холодном царстве. Единственное, что она знала, — это ужас, который пронзил ее до костей и отказался отпускать.

Виктор стоял, словно вырезанный из мрамора, фигурой, неподвижной и непроницаемой. Его широкие плечи были напряжены, спина прямая, как у воина на параде. Лицо, обычно оживленное и искрящееся добротой, сейчас было закрыто непроницаемой маской, будто высеченной из холодного камня. Он не смотрел на нее, не обращал никакого внимания, словно это не высший вампир, а какое-то назойливое насекомое.

Я непроизвольно попытался сделать шаг к ней, но Виктор быстро поднял руку. Жест был краток и понятен, и в нем читалась железная воля. Ее глаза, полные ужаса и отчаяния, быстро переметнулись ко мне, ища помощи, но я не мог ничего сделать.

Остановился, ощущая неловкость от беспомощности. Я хотел быть рядом с ней, успокоить ее, но невидимая стена простиралась между нами. Ну и какая-то правда в действии Виктора всё же была, а она — тёмная тварь, в отличие от оборотня, живущая чужой смертью.

Я заметил, как Виктор сделал небольшой шаг вперед, словно хотя бы слегка пододвинувшись к ней. Его рука оставалась поднятой, но теперь она была более мягкой, будто он пытался еще раз взвесить все за и против. И в этом нерешительном движении я увидел отблеск сомнения, которое пробивалось сквозь его железную маску. Но шеф оставался непоколебим, ибо следовал четкой, пусть и ведомой ему одному цели. Это пугало своим прагматизмом, но я всё равно никак не мог ему помешать. Да и хотел ли?

Данная мысль вскользь коснулась сознания. А что, если это всё просто вампирский шарм? А высшего вампира он явно сильней, так что удивляться здесь нечему. Взяв эмоции под контроль, я решительно отступил на пять шагов назад, более не смея мешать товарищу Криду. Да и вдруг это и правда что-то воистину важное, а я своей импульсивностью и максимализмом попросту помешаю ему, пусть и невольно или под шармом вампира? Это не мой грех, так что пускай шеф с этим сам разбирается, ибо я лишь новичок!

Крид властно щёлкнул пальцами, и на его зов тут же отозвались духи огня. Словно по мановению волшебной палочки, из воздуха вырвались языки пламени, мгновенно взметнувшиеся вверх и охватившие всю территорию пляжа. Синяя стена огня, пронизанная тысячами искр, возникла за секунду, отрезая нас от внешнего мира.

Внутри этого огненного кокона, защищенного от любопытных глаз, царила зловещая тишина. И только размеренное потрескивание пламени нарушало ее, создавая подобие зловещего саундтрека к происходящему. Внезапно из глубины огня, подобно фениксу из пепла, вырвался белоснежный ифрит. Он принял облик восточной танцовщицы, одетой в восточные платья, сплетенные из чистого пламени. Ее движения были плавными и грациозными, а на лице, обрамленном огненными волосами, сияла зловещая улыбка.

С каждым движением в танце танцовщица оставляла на песке след из раскаленной золы. Из отдельных символов, поначалу хаотично разбросанных по песку, постепенно стала складываться изящная вязь рунического письма. Это были не простые знаки, а слова, обладающие силой, которые Крид, вероятно, собирался использовать против нас. Воздух вокруг танцовщицы вибрировал от невидимой энергии. Ощущение опасности, которое витало в воздухе, становилось все сильнее.

Вампирша с застывшим выражением лица, будто загипнотизированная, следила за каждым движением Виктора. Ее взгляд, полный первобытного страха, абсолютно прикован к нему, как у мышонка к играющейся с его жизнью кошке. Он же, неспешно переступая с ноги на ногу, будто нарочно пытаясь запутать ее, изучая в ответ немигающим взглядом.

В его глазах, в миг ставших цвета холодного металла, не было ни капли тепла. В них читалась только холодная, безжалостная сила, от которой кровь стыла в жилах. Каждое его движение, каждый вздох, казалось, наполнен угрозой. Ее «мёртвое» сердце билось в бешеном ритме, будто пытаясь вырваться из груди. Она чувствовала, что Виктор рассматривает ее как игрушку, с которой можно играть, а потом просто выбросить или «нечаянно» сломать.

Именно в этот момент по моей спине прошелся целый табун мурашек, прямо к копчику. Он не спешил, будто смаковал ее страх, и это вселяло настоящий ужас уже в меня, ну или это всё моя буйная фантазия, что разыгралась в данный. «И с этими людьми я собрался работать?» – пронеслось в голове. Холодный пот выступил на лбу, а руки непроизвольно сжались в кулаки. Внутренний голос кричал: «Беги! Спасайся, пока не поздно!», но что-то удерживало от бегства. Может, это был страх, а может, надежда. Но сомнений не было, ей предстояло столкнуться с опасным врагом, готовым уничтожить ее без колебаний. И, чёрт возьми, почему так интересно, что будет дальше, и одновременно с этим так страшно?

Крид снова властно щёлкнул пальцами, и на этот раз пламя огня накинулось на одежду вампирши, жадно пожирая ее. Огонь, подчиняясь его воле, не касался ее тела, обтекая его, словно вода. За секунду, как по волшебству, она осталась совершенно обнаженной, но все ее украшения остались нетронутыми.

Она стояла, как статуя, охваченная ледяным ужасом. Ее кожа, бледная, как лунный свет, сияла на фоне пляжа. Она