Шрифт:
Закладка:
Научно-исследовательская база инопланетян делала ровно то, что должна делать и делает любая научно-исследовательская база – научно исследовала. В данном случае – именно эту мерзкую планетку, впрочем, планетка не очень-то была и виновата, хотя некоторые инопланетные ученые считали иначе. Тридцать три представителя научного иномира вели тридцать три научные инотемы, причем некоторые вели по две темы, а некоторые темы вели по двое. У тех, кто вел две темы, было по две оранжевые полоски на… на соответствующем месте, а у тех научных тем, коим достались по два ученых, досталось и удвоенное финансирование.
У этих двоих членистоконечных тема была проста и гуманна. Обнаружив с помощью контент-анализа информационных потоков, что в мозгу некоторых жителей планетки имеется центр вранья, они решили разработать методику, посредством которой можно было бы несчастных от этого порока излечить. Тех немногих, у которых в мозгу образовался специализированный центр из нескольких десятков нейронов. Маленькое чик-чик, удаляем эти десятки нейронов – и все в порядке. То есть не чик-чик, это традиционное выражение. Просто импульс по световоду – и все. Никакие иные функции пострадать не должны, только персонаж перестанет профессионально врать. То есть на мелкую бытовую ложь типа «задержался на работе» он останется способен, но профессиональная ложь, ложь как образ жизни, как второе «я», ставшее первым и подчинившее себе все – это уйдет навсегда.
Правда, место, где была обнаружена самая высокая на планетке концентрация профессиональных лгунов, находилось далековато. Но не перемещать же из-за одной, хоть и весьма важной, темы базу! Тем более что горючего было предостаточно, самолетов – в избытке, лаборантам слетать на охоту – одно удовольствие, и они исправно доставляли двоим исследователям превосходные образцы. И все было хорошо, только образцы мерли. Просто один за другим. Изъятие из мозга этих десятков нейронов, вопреки всем теориям, приводило к смерти. Непонятно почему и еще более непонятно зачем. Хоть трудолюбивые членистоконечные и варьировали условия эксперимента так и этак, а потом этак и так. Вот и сегодня – превосходный образец, центр вранья просто без микроскопа видать, даже жалко было удалять.
– Может, лучше бы целиком законсервировать для музея? – робко прошелестел младший, с одной полоской на… соответствующем месте.
Старший молча включил хирургический комбайн, и гибкое микросверло диаметром сто микрон, оно же традиционный фотонно-кристаллический световод, легко погрузилось в череп второго враля великой страны.
И вот – опять неудача.
Они стояли, горестно переживали и печально двигали жвалами. Но не пристало инопланетным ученым сдаваться.
– Завтра пошлем лаборантов за его, – старший показал на труп второго враля страны и планеты, – начальником. Тот вроде вообще первый по части вранья. Надо, кстати, будет лаборантам сказать, чтобы они его не усыпляли до конца… попробуем вот что… Пусть перед операцией на нас посмотрит…
– Полагаете, что это может увеличить выживаемость? – почтительно осведомился младший ученый.
– Полагаю, – веско произнес старший.
Он взглянул огорченно на труп второго враля, и ученые покинули операционную. И был вечер над горами Памира, и было утро несчастной страны.
Переводы
Артур РИВ
ПЕРСТЕНЬ С ЛАЗУРИТОМ
Письменный стол Кеннеди в строгом порядке загромождали подшивки газет и многочисленные вырезки пресс-агентств. Сам Кеннеди так сосредоточился на своем занятии, что я, не желая его отвлекать, только поздоровался и стал просматривать почту. Однако вскоре он нетерпеливо смахнул газеты в мусорную корзину.
– Мне кажется, Уолтер, – недовольно воскликнул он, – что эту загадку считают неразрешимой как раз по той причине, по какой ее довольно просто решить: из-за ее необычного характера.
Раз уж он начал разговор, я отложил письма в сторону.
– Держу пари, что могу сказать, к чему относится ваше замечание, Крейг, – рискнул предположить я. – Вы читаете сообщения о деле «Уэйнрайт – Темплтон».
– Вы на пути к тому, чтобы самому стать детективом, Уолтер, – с ноткой сарказма заметил Кеннеди. – По умению к двум прибавить два и получить четыре вы уже почти догнали инспектора О’Коннора. Вы правы, и через четверть часа здесь появится окружной прокурор графства Уэстчестер. Он звонил мне сегодня днем и прислал со своим помощником всю эту кучу информации. Наверно, он потребует их обратно, – добавил он, выгребая газеты из мусорной корзины. – Но, при всем уважении к вашей профессии, думаю, никто не сумеет разобраться в этом деле, если будет полагаться только на репортеров.
– Никто? – усомнился я, слегка уязвленный его тоном.
– Никто! – убежденно повторил он. – Здесь говорится, что одна из самых популярных девушек изысканного предместья Уиллистона и один из ведущих молодых членов коллегии адвокатов Нью-Йорка, которые собирались пожениться, накануне свадебной церемонии найдены мертвыми у девушки в библиотеке. И вот даже теперь, через неделю, никто не понимает, что это было. То ли случайная гибель из-за угара от антикварного светильника на древесном угле. То ли двойное самоубийство. То ли самоубийство и убийство. То ли двойное убийство… То ли, то ли, то ли… Эксперты не могут договориться даже о том, нашли они яд или нет, – продолжал он, возбуждаясь все сильнее – примерно так же, как когда-то редактор отдела местных новостей при разборе моего первого в жизни репортажа.
– Они не согласны ни в чем, кроме того, что накануне своего самого счастливого, как можно предположить, дня двое широко известных представителей молодого поколения найдены мертвыми. В то же время, насколько я знаю, не доказано, что кто бы то ни было приближался к ним, располагая достаточным временем для убийства. Коронер уверен, что они просто умерли от удушья. Несомненно, что у окружного прокурора лопнуло терпение. Ваши коллеги навалили им столько гипотез, что они уже не способны толком оценить голые факты. Вы предлагаете одно решение и…
Настойчиво прозвенел дверной звонок, и, не дожидаясь ответа, в кабинет развинченной походкой ворвался высокий, худощавый человек, который сразу же положил на стол свой деловой портфель.
–
