что он вырастил вокруг себя. Он сшил для себя что-то вроде тоги. На изгибах талии ткань собирали цветочные ленты, которые, следуя каждому движению принца, щедро оголяли его ногу и верхнюю часть бедра.

Должна признать, его чувство стиля мне нравилось. Досадно было бы скрывать его тело хоть на миллиметр больше, чем это было необходимо, и потому он предпочитал не стесняться. Его достоинство едва было прикрыто, и я изо всех сил старалась не засматриваться.

Никс не возражал, подмечая мои неуверенные взгляды, и лишь шире улыбнулся.

Я и забыла, каким был лесной принц в своем естественном состоянии. Мне лишь мельком довелось взглянуть на него в первый день в Аварате и увидеть, что королевские особы могли сотворить при помощи мельчайшей искры магии, покинувшей их давным-давно.

Если раньше во мне жила уверенность в том, что ему невозможно сопротивляться… То теперь во мне поселилась радость от того, что нас разделяет стена. В противном случае не стоило надеяться даже на подобие безопасности.

Этому фейри не нужна была магия, чтобы околдовать меня, но у него была магия, и только эта мысль хотя бы отдаленно сохраняла в голове ясность. Магия ощущалась намного опаснее, если фейри, пользовавшимся ею, был Никс.

Я заставила себя поднять взгляд и не смотреть на Никса, оценивая только лесистое убранство его камеры, а затем возвращаясь к принцу.

– Вроде бы чары у тебя должны были кончиться.

Никс поднял руку, подставив когда-то мягкую, поцелованную солнцем кожу к бледному свету. Золотистый тон кожи слишком быстро поблек, сменился болезненной бледностью. И все же этот оттенок ему шел. Не было нужды сомневаться в том, что любой цвет будет к лицу ошеломительно красивому Никсу. Однако чувство стыда так или иначе пыталось впиться в глотку.

– Я не смог принять браслет, – сказал он, окинув свою голую руку внимательным, беспомощным взглядом.

Я снова оглядела его и коротко кивнула. Заметила, что потеря магии сказалась на нем сильнее всего. Его сердце разбилось, когда погиб его лес. Теперь у него появилась возможность вновь обрести чары, пусть и внутри камеры.

– Понимаю, – спустя мгновение произнесла я. – Не думаю, что тоже смогла бы отказаться от такого.

Секунду казалось, что Никс сбит с толку. Он склонил голову, его лоб слегка сморщился, отчего на мгновение мной овладело неодолимое желание усеять его поцелуями, пока кожа не разгладится.

Осознав мои слова, Никс покачал головой.

– Ах, это? – Он жестом указал на разросшийся вокруг него лес. Даже по мановению руки над травой и цветами их стебли тянулись к нему, стараясь коснуться. – О, причина не в этом. У меня уже давно не было такой магии, так что я уже привык.

– Тогда почему отказался от браслета?

В ответ он посмотрел на меня и вздохнул, приоткрыв губы, чем привлек мой взгляд, надолго задержавшийся на них.

– Всегда не выносил серебро.

– Погоди… погоди, что? Серебро? – Я наконец избавилась от гипнотического воздействия его красоты и снова спросила: – Серебро, металл… У тебя аллергия или что?

– Хуже, – ответил Никс, слегка покачивая головой из стороны в сторону. – Я никогда не мог его носить.

Я не знала, что на это ответить, но Никс с радостью пояснил:

– Из-за него я выгляжу изможденным. На моей коже выглядит ужасно, – продолжал он. Грусть в глазах лесного фейри становилась глубже. – У меня есть принципы, знаешь ли. Я должен их придерживаться, когда становится туго, а иначе кем я буду? Как мне смотреть потом своему народу в глаза?

Будь это кто угодно, а не Никс, я бы решила, что он сошел с ума.

Я видела, как этот фейри расставался с дриадой, и слышала от него лично, что он часто засыпает в лужах. Если бы принц Лесного двора выглядел менее великолепным, я бы переживала за него гораздо сильнее.

Переживаний и без этого хватало.

– Но Никс… тебе разве не одиноко? – спросила я, стараясь не звучать такой же снисходительной, какой себя чувствовала. Неужели этот фейри и правда отверг свободу, потому что браслет не подошел ему по оттенку?

Никс, к счастью или нет, оставался в полнейшем непонимании.

– Почему мне должно быть одиноко? – Он жестом указал на зеленые лианы, поплотнее обвившие его запястья и талию при этих словах. – У меня тут полно друзей.

Я прикусила язык, не дав себе возможности высказать ни одну из тысячи мыслей, которые имелись у меня на этот счет.

Подобным образом хотелось высказаться и другому присутствующему.

– Вы двое можете перестать нести чушь? – Голос Калдамира донесся откуда-то дальше по коридору, и я вздрогнула. Я бросила взгляд на двери, ведущие к главной лестнице, стараясь уловить звук шагов, но понимала, что услышу их слишком поздно. Мне повезло, что нас еще не поймали, но горного принца, похоже, мало это беспокоило. Он снова повысил голос, чтобы я услышала его следующие слова: – Зачем ты на самом деле пришла, Делф? Ты пришла не к Никсу.

– Я точно пришла сюда не ради тебя.

– А вот тут ты ошибаешься, – сказал Калдамир, наконец направившись вперед. – У меня есть полное право беспокоиться о тебе.

Его рука покоилась на согнутом колене. Он тоже отказался от мантии Звездного двора, но не воспользовался магией, чтобы сотворить себе одежду, которая лучше ему шла. Не успела я задаться вопросом почему, как блеск серебра на его запястье ответил на мой вопрос.

Если Калдамир принял браслет, то почему еще заперт? Возможно, он отказался от предложения свободы, это было вполне в его духе.

Конечно, я могла бы спросить об этом, но не поверила бы его ответу, потому что не доверяла всему, что касалось принца Горного двора.

– Знаю, ты не хочешь этого слышать, но я не думал, что все так закончится, – сказал Калдамир, и что-то в его тоне заставило меня замереть.

– Что? Не думал, что я останусь в живых? – прошипела я в ответ, изо всех сил стараясь говорить шепотом. Я заметила, как рядом со мной помрачнел Никс. Уголки его губ опустились, рука легла на живот, будто успокаивая внезапную боль.

– Нет, – выплюнул Калдамир. – Никогда не думал, что мне будет до этого дело.

Во мне закипала злость, заставляя позабыть, что стоит говорить тише.

– Ты не имеешь права такое говорить, – выплюнула я, сделав несколько поспешных шагов назад в его сторону, и подняла руку, замахнувшись прямо ему в лицо, защищенное хрустальной преградой, – и застыла.

Похоже, не получится высказать Калдамиру все, что я о нем думаю, а ведь мой мозг бурлил миллионом яростных мыслей.

Кто-то спускался по лестнице. А из-за того, что шаги в замке обычно