Шрифт:
Закладка:
— Больно. Как пчелиный укус.
— Но дышишь ты свободно, говоришь без труда? Это хорошо.
— Нитро прав, Элиза, — сказал Зед. — Большинство укусов скорпиона безвредны. Вмешательство врачей требуется редко, обычно, когда ужален ребенок или старик.
— Разве что в Лас-Вегасе, Зед, — не согласилась Пита. — Здесь Мексика. У нас скорпионы…
— …не сильно отличаются, — закончил он за нее, заставив молчать пристальным взглядом.
Елизавета не пропустила этого обмена взглядами и поняла, что Зед пытается ее ободрить… что встревожило ее пуще прежнего.
Неужели она сейчас умрет?
— Дышать я еще могу, — сказала она. — А потом? Может, мне станет хуже. И здесь некому мне помочь, ни больниц, ни противоядий.
— Кто-то должен отсосать, — предложила Пита.
— Что? — удивился Хесус.
— Кому-нибудь стоит попробовать высосать яд из ранки. Я видела такое по ящику: там человека ужалила змея, и он отсосал яд из места укуса.
— Это не сработает, Пита.
— Откуда тебе знать, Хесус? Надо хотя бы попытаться. Нитро… действуй.
Тот покачал головой:
— Я не стану высасывать яд скорпиона. На хрена мне это?
— Давай я попробую, — вызвался Зед.
— Никто из вас не будет сосать мне спину! — взорвалась Елизавета. — Это вам не шуточки!
— Послушай, Элиза, — рассудительно сказал Зед, — ты сама уверяешь, что нормально себя чувствуешь. Будь скорпион и вправду ядовит, ты бы уже поняла. Не надо паниковать.
— Ты говоришь это только затем…
— Нет. Вовсе нет, каринъо, — поднял ладони он. — Хочешь, поклянусь? С тобою все будет в полном порядке.
9
Елизавета подняла свой влажный топик и натянула его снова. Скользнувшая по коже холодная ткань заставила ее содрогнуться. Зед понес зеленый с бежевым ковер в спальню Пеппера, чтобы накинуть на спящего, а Хесус, Пита и Нитро так и стояли, столпившись вокруг мертвого скорпиона, тихо переговариваясь. Елизавета принялась мерить комнату шагами. Расслабиться никак не удавалось. Все мысли — только о впившемся в спину жале. Сперва боль была острой, потом сменилась тупым жжением. Сейчас, однако, Елизавета чувствовала только странное покалывание, но все равно не верила уверениям Хесуса, что с нею все будет в полном порядке. Она видела фильмы, где людей кусали скорпионы. В итоге все они начинали пускать изо рта пену и в итоге умирали от остановки сердца.
Когда Зед вернулся из спальни, она сразу к нему подошла.
— Как там Пеппер? — спросила Елизавета. Спит, — был ответ.
— Что мы можем сделать?
— Ничего. Ему просто нужно отдохнуть, да и тебе тоже.
— Я не устала.
— Все равно. Отдохни, расслабься.
— Как тут расслабишься? В моих жилах яд.
Он распространяется…
— Вот именно, Элиза, — сказал Зед, касаясь ее плеча. — И чем больше ты нервничаешь, тем чаще сердцебиение и тем быстрее яд впитывается в ткани.
Она обдумала этот довод и кивнула.
— Вдохни поглубже, — посоветовал Зед.
Елизавета послушалась.
— И еще раз.
— Я не рожать собираюсь, Зед.
Он улыбнулся на это, Елизавета тоже.
— Спасибо тебе, — прошептала она. — Может, пойдешь приляжешь? Рядом с Пеппером.
— А ты чем займешься?
— Буду стоять на дозоре.
Елизавета моргнула, не понимая.
— На дозоре? А, ты имеешь в виду…
Она так была захвачена обнаружением таинственного люка, а потом укусом скорпиона, что напрочь забыла о неведомом убийце, который мог притаиться на острове.
— Тебе не обойтись без напарника, — добавила она. — Вместе подежурим.
Зед покачал головой:
— Лучше уж Пита.
— Почему? — переспросила Елизавета, морщась от укола неоправданной ревности.
— Потому что если дать ей уснуть сейчас, она не захочет потом проснуться и сменить дозорных.
Елизавета оглянулась на Пипу. Та еще стояла у стола с Хесусом и Нитро; все трое шептались на испанском. Елизавета не слышала, о чем они болтают, — и догадывалась, что так и было задумано.
— Тогда я выйду во вторую смену, — решила она.
Зед помотал головой.
— Не хочу оставлять тебя наедине с Нитро.
— Значит, подежурю с Хесусом.
— И тогда последнее дежурство выпадет мне и Нитро? Ему это не понравится.
— Так кто же тебя сменит?
— Нитро и Хесус. А уж потом, если не передумаешь, сможешь присоединиться ко мне в последнюю вахту. По два часа каждая. Так мы дотянем до рассвета. Будем надеяться, что буря к тому времени уляжется, и мы все вместе двинем на причал ждать лодочника.
— И будем надеяться, — с горечью добавила Елизавета, — я не умру страшной смертью от яда скорпиона.
10
Вернувшись к остальным, они рассказали о расписании дежурств.
— Ну что, у кого-нибудь есть возражения? — заключил Зед.
— А оружие нам дадут? — поинтересовалась Пита.
Все повернулись посмотреть на Нитро.
— Хрена с два, — отрезал тот.
— Какой тогда смысл дежурить?
— Она дело говорит, крепыш, — заметил Зед.
— Если я дам пистолет, ты просто отстрелишь себе яйца, чаво.
— Мне уже доводилось стрелять, — возразил тот.
— Никто к моей пушке и пальцем не притронется. Точка.
— Если уж мне придется сидеть на крыльце, — надулась Пита, — я хочу иметь при себе оружие.
— Выбирай, — радушно предложил Нитро, поведя рукой в сторону развешанных на стене орудий земледельца.
Смирившись с тем, что Нитро не выпустит из рук свой пистолет, они порылись в инструментарии, собранном Солано на стене, подбирая что-нибудь пригодное для самозащиты. Пита выбрала себе серп, Хесус — топорик со сломанной рукоятью и ржавой патиной на лезвии, Елизавета — садовый разрыхлитель с кривыми, шершавыми от коррозии «когтями». Зед повертел в руках старый ручной бур, но, по-видимому, счел такое оружие громоздким и в итоге предпочел ему железный крюк для сена, одиннадцати дюймов длиной.
Стоя там и изучая выбранные орудия, они напоминали разношерстную группу крестьян, готовых отправиться на штурм замка доктора Франкенштейна.
Зед открыл входную дверь, пропуская вперед Питу. Внутрь ворвался влажный воздух, сопровождаемый хлестким порывом ветра.
— Если кого увидишь, кричи громче, Зед Ротт, — напутствовал Нитро.
Не удостоив его и взглядом, Зед вслед за Питой вышел в ненастную ночь.
1957
1
Лоботомию изначально разработал в 1936 году некий португальский врач, который в дальнейшем получит Нобелевскую премию по медицине. Процедура включала сверление двух отверстий с двух сторон лба пациента — чтобы рассечь затем некоторое количество нервных волокон, расположенных в передних долях мозга. С помощью лоботомии медики надеялись лечить неустранимые психические нарушения, снижая силу определенных эмоциональных сигналов.
Спустя несколько лет процедура получила развитие в Соединенных Штатах — уже в модификации, известной как «трансорбитальная лоботомия». От хирурга не требовалось особого тщания; следовало лишь пробить долотом тонкий костяной слой в уголках обеих глазниц и пошевелить им, взбивая расположенную там белую и серую ткань. Вся операция занимала не более десяти минут и часто не требовала анестезии (хотя обыкновенно
