«особы», а теперь он сам, по собственным словам, сиживал, завесившись старой, избитой молью, барской шубой, доставшейся ему тоже по какому-то случаю, – но мы никогда не заставали его за этим занятием.

В общем, архитектура советского абсурда. Хотя почему только советского? Ну, об этом чуть дальше.

В послевоенном советском обществе основным способом поддержания личной гигиены по-прежнему оставался поход в баню. Но и это не всегда получалось. В 1946–1948 годах горожане в среднем могли помыться с ног до головы и попариться, как испокон веков заведено в России, всего один-два раза в месяц. Разоренное войной коммунальное хозяйство страны стало возрождаться лишь в начале 1950-х годов. В 1953 году в СССР вместимость бань в городах и поселках городского типа составила 433 тысячи мест.

Городское население испытывало сложности и со стиркой белья. В 1917 году в России насчитывалось всего 11 крупных механических прачечных. И, несмотря на определенные усилия советской власти, их число росло не слишком быстро. В 1937 году в стране функционировало 110 централизованных учреждений механической стирки. К началу Великой Отечественной войны большинство горожан стирало одежду и предметы обихода вручную. Одновременно местные власти строго следили, чтобы жильцы коммуналок «не разводили сырость» в квартирах и не разрушали жилой фонд. В крупных городах при многоэтажных домах существовали специально оборудованные помещения: общедомовые прачечные. Даниил Гранин вспоминал: «Валил пар из прачечной. Там, в тумане, наши матери кипятили, стирали, полоскали белье. День, когда подходила очередь на прачечную, был день Большой Стирки – тяжелый день, когда мы все помогали матери носить дрова, развешивать тяжелые мокрые простыни. Их синили. Для этого имелись ярко-синие шарики „синьки“. В прачечной стояли корыта, баки, чаны; женщины приносили с собой стиральные доски из гофрированного оцинкованного железа. Только теперь я понимаю, какой тяжелейшей работой была стирка». Ситуация не изменилась и в начале 1950-х годов. Большинство жителей городов стирали по старинке. Корыта и тазы – обязательные атрибуты жизни в коммуналках послевоенных городов, хотя механические прачечные для обычных горожан в СССР строились. Более того, в 1951 году Совет министров СССР предписал Министерствам путей сообщения, торговли и здравоохранения организовать дополнительные прачечные для своих нужд и тем самым освободить часть уже имеющихся и передать их в распоряжение населения. Но процесс этот развивался медленно. В 1960 году в СССР действовало всего 900 крупных заведений для механической стирки белья. В общем, централизованным образом полностью решить проблему стирки одежды и белья не удалось.

Облегчить жизнь горожанина могла своеобразная индивидуализация санитарно-гигиенических процедур. Такой путь использовался в западных странах. Ведь и здесь после войны существовало немало проблем бытового характера. Послевоенная Западная Германия пока предлагала своим малоимущим гражданам для жилья съемные меблированные комнаты, где «вместо умывальника стоит обыкновенный кухонный столик с умывальным тазом, который можно убирать внутрь». Это строки из романа Генриха Бёлля «И не сказал ни единого слова». Опубликованная в 1953 году книга рассказывает о жизни простой немецкой семьи, которая выжила в пекле войны. В Италии в съемных пансионатах посреди жилой комнаты могло стоять «жестяное биде на колесиках» – псевдороскошь, которая казалась нелепой даже воровке из повести Дачии Мараини «Записки Терезы Нумы» (1972). Странности гигиенических помещений сопутствовали повседневности основной массы французов. В романе Эльзы Триоле «Розы в кредит» (1959) рабочая семья жениха подруги главной героини Мартина обитает в квартире, где туалет находится на общей лестнице. Удобствами приходится пользоваться по очереди с соседями по дому.

Об архаике жизненных практик во Франции 1940–1950-х говорят и следующие цифры. В 1954 году лишь половина всего жилого фонда страны обеспечивалась водопроводом, в трех четвертях квартир туалет находился на улице (во дворе), а ванна и душ имелись только в каждом десятом жилье. Неудивительно, что в первые послевоенные годы для многих французов «гигиенические удобства» казались невиданной роскошью. Так считала Мартина, попав в «буржуазный» дом провинциальной парикмахерши мадам Донзер: «„Современный комфорт“ внезапно предстал перед ней во всем своем великолепии в виде водопровода, канализации, электричества». Она так и не смогла привыкнуть к этому, и всякий раз, когда мама Донзер предлагала ей принять ванну, «Мартина испытывала волнующее чувство блаженства».

Свидетельства сложной ситуации с индивидуальным мытьем можно найти и в английской художественной литературе 1950-х годов, например в книге Джона Брейна «Путь наверх» (1957). Ее главный персонаж – амбициозный молодой человек Джо Лэмптон из небольшого рабочего городка Дафтон был потрясен видом чистой ванной комнаты в съемной квартире. В юности он мылся в помещении, где раньше располагалась спальня: «В те годы (перед Второй мировой войной. – Н. Л.)… считалось, что рабочим ванны ни к чему. Ванная комната в доме тети Эмили представляла собой каморку с некрашеным деревянным полом (нужно было всегда быть начеку, чтобы не засадить себе в ногу здоровенную занозу) и забрызганными мыльной водой коричневыми обоями… На подоконнике лежали зубные щетки, бритва, кусок мыла, тюбик зубной пасты и еще всякий хлам: старые лезвия, салфетки для компресса и по меньшей мере три чашки с отбитыми ручками, которые должны были, по-видимому, служить мисочками для бритья, но, если судить по густому слою пыли, покрывавшему их и снаружи и изнутри, никогда не были в употреблении».

Индивидуальная ванная для англичан – важнейший способ поддержания чистоты, ведь общественные бани в Великобритании не так популярны и востребованны, как у советских людей – преемников русских гигиенических традиций. Справедливости ради надо отметить, что в Италии – стране не столь благополучной, как туманный Альбион, – после Второй мировой войны существовала сеть не только городских бань, но и так называемых «дневных гостиниц». В этих заведениях, судя по литературным источникам, в частности по роману Мараини «Записки Терезы Нумы», предоставлялась возможность помыться в отдельной ванной. Она казалась героине романа, воровке Терезе, «настоящим раем… белая плитка, горячая вода, чистые полотенца, гвоздичное туалетное мыло, словом, все-все». И это в 1950-х годах. Однако, несмотря на несомненные удобства общественных бань, горожане в послевоенной Европе буквально жаждали иметь специально отведенное пространство для мытья и других естественных потребностей человека. При всей разнице стремлений англичанина, парижанки и, кстати сказать, бездомной итальянской воровки, ванная комната – обязательный атрибут комфортного обитания.

Наращивание темпов массового жилищного строительства вполне могло решить проблему личной гигиены. В послевоенной Европе малогабаритные квартиры изначально задумывались как индивидуальное пространство для одной семьи, у членов которой есть свободный доступ к гигиеническим удобствам. В СССР наряду с расширением объемов строительства комфортного жилья необходимо было поменять принципы расселения новых жильцов. Сталинские типовые лома послевоенного времени имели специализированные помещения для гигиенических целей. В первом советском СНиПе – своде строительных норм и правил, – появившемся в 1954