как известно, планировалось возведение заведений механической стирки, но планы претворялись в жизнь медленно. На эту ситуацию уже в 1955 году, до начала эпопеи массового хрущевского строительства, реагировал «Крокодил». На рисунке Ивана Семенова в 31-м номере журнала за 1955 год толпа новоселов «осаждает» представителей местной власти и спрашивает: «А где же парикмахерская, прачечная, ателье? Ведь они были в проекте!» Начальство безапелляционно отвечает: «Там и остались…» Карикатура называется «Все в порядке», и даже беглый взгляд на нее позволяет понять, что самой важной проблемой быта жители новых районов считали стирку. На картинке из шести новоселов, донимающих чиновников, три женщины изображены с огромными узлами грязных вещей. Плохо организованными в микрорайонах типового строительства оказались и места для сушки белья. Ситуацию осложняло и устройство крыш в «хрущевках». В большинстве типовых строений чердаки – традиционное пространство для развешивания выстиранных вещей – оказывались невысокими и неудобными для хозяйственных целей. Белье приходилось сушить либо на балконах, либо во дворах, варварски нарушая гармонию благоустройства в микрорайонах. (См. в части I, главе 2.) И по-видимому, ситуация «напрягала» новоселов. «Крокодил» включился и в этот конфликт. Карикатуристы высмеивали «захватчиков» спортивных и детских площадок, а также «хозяюшек», портящих общие зеленые посадки жильцов. «Коммунальные безобразия» изобразил в своей изошутке Константин Елисеев. На рисунке из 12-го номера журнала за 1958 год – две тетки (иное определение подобрать сложно) тащат целую корзину мокрого белья, чтобы развесить в только что посаженном саду. Подпись под рисунком гласит: «Ну, вот теперь и у нас будет к чему веревку привязать». Речь идет о тоненьких деревцах, молодых саженцах. Конечно, прачечные, в которых вещи не только стирали, но и сушили и даже гладили, вполне могли спасти внешний вид микрорайонов от бытового вандализма. Однако до начала 1960-х годов открыть нужное количество учреждений стирки не удавалось ни в центральных, ни в новых районах городов. В первом издании «Краткой энциклопедии народного хозяйства» (1959) специальная статья о «прачечных самообслуживания» вообще отсутствует. И это неудивительно. В СССР в 1960 году насчитывалось всего 900 прачечных. К 1965 году их число выросло почти в два с половиной раза. Случилось это благодаря очередному правительственному решению высокого уровня – постановлению ЦК КПСС и Совета министров СССР от 10 августа 1962 года «О дальнейшем улучшении бытового обслуживания населения». В документе в директивной форме указывалось на необходимость «разработать и осуществить мероприятия по… (созданию. – Н. Л.) домашних прачечных». Их предполагалось разместить в первую очередь в «крупных жилых массивах». И конечно, речь шла о пространствах новостроек. Неудивительно, что в «Краткой энциклопедии домашнего хозяйства» (1966) уже можно прочесть следующее: «Прачечные самообслуживания размещаются в отдельных зданиях и оснащены новейшим оборудованием. Зачастую в этих зданиях размещены также предприятия химчистки одежды, стирки мужских сорочек и др. Пользоваться прачечными самообслуживания могут не только жильцы одного или нескольких домов, но и население всего микрорайона» (курсив мой. – Н. Л.). Число фабрик-прачечных росло в основном за счет домов быта в новых районах, о чем свидетельствует не только статистика, но и художественная литература. В уже неоднократно упомянутой повести Натальи Баранской о тяготах жизни советской женщины 1960-х есть обнадеживающие строчки: «Разбираю белье… собираю для прачечной… Диме надо сходить в прачечную» (курсив мой. – Н. Л.). Муж и маленький сын отправляются вместе, несмотря на то что в прачечной душно, а грязное белье плохо пахнет. Но на обратном пути гуляют и катаются на санках. Такие бытовые детали характеруют жизнь именно в районах нового жилищного строительства, где предусматривалось строительство домов быта с химчистками и прачечными. Правду хорошему бытописателю утаить сложно, хотя автор повести «Неделя как неделя» отнюдь не апологет социалистических норм обыденности. Книга Баранской – первоклассный нарратив, текст дает представление не только о гендерных проблемах эпохи оттепели, но и о повседневных практиках жителей «хрущевок». В воспоминаниях, как правило, отсутствуют описания реалии гигиены. А из литературного произведения становится очевидным, что стирка в 1950–1960-х годах – одна из трудоемких и затратных по времени домашних работ. Ведь далеко не все вещи принимались в прачечные. Вероятно, именно поэтому Баранская часто описывает замоченное на ночь детское белье или стирку с «Лотосом» – известным порошком той эпохи – своей и мужниной одежды. В общем, прачечная, хотя она и есть в микрорайоне, не панацея от грязи.

Крокодил. 1955. № 31. Рисунок И. Семенова

Крокодил. 1958. № 15. Рисунок К. Елисеева

Конечно, реальную помощь могла оказать стиральная машина – бытовой прибор, не слишком распространенный в советском быту дохрущевского времени. Известно, что в 1950 году обычные люди в СССР приобрели всего 300 стиральных машин! Сказывались и уровень материального благосостояния населения, и масштабы производства электрических приборов для домашнего хозяйства. Неудивительно, что на ХХ съезде КПСС в 1956 году было решено за пять лет увеличить производство стиральных машин на 608 %. Но в 1957 году создатели первой советской книги по ведению домашнего хозяйства, так и названной «Домоводство», давали лишь советы по отбеливанию, крахмалению и глаженью белья ручным способом. В Западной Европе, судя по художественной литературе, наблюдалась иная картина. Конечно, Франсуаза Саган ничего не писала о прозе стирки. Игнорировал эту гигиеническую практику и Джон Брейн. Герой его романа стремится войти в английское «высшее общество», а там о способах уничтожения грязи на белье не рассуждали. А для персонажей книги Эльзы Триоле бытовая техника – важнейший фактор благопристойного быта: «Мадам Донзер не скупилась на чистое белье: когда имеешь стиральную машину, не так уж важно – полотенцем больше или меньше». Точно так же рассуждает и Тереза Нума. Для итальянки, принадлежащей к асоциальным слоям населения, стиральные машины не только предмет спекуляции, но и показатель жизненного комфорта: «У нее (подруги Терезы. – Н. Л.) прекрасный дом… У них есть… электронагреватель в ванной, стиральная машина и супружеская кровать под балдахином».

Осознание бытового отставания, конечно, малоприятно. И все же жизнь в СССР в конце 1950-х годов менялась стремительно. В 1959 году в издании «Краткая энциклопедия домашнего хозяйства» уже нашлось место для обширной статьи о различных типах стиральных электрических машин – насущно необходимом предмете домашнего обихода. В 1960 году в стране обычным покупателям торговые сети продали уже 907 тысяч стиральных машин. И «человек советский» прочувствовал преимущества технических новшеств. Показателен поступок героя книги Александра Андреева «Рассудите нас, люди». Бригадир строителей, кстати сказать, воздвигающих именно «хрущевки», покупает для своей жены стиральную машину, чтобы облегчить тяготы домашнего хозяйства: «Часа через полтора я подъехал к общежитию в такси. Шофер помог мне выгрузить из машины большую коробку. В нее была упакована стиральная машина.